В ежевичном краю

«ТЫ ВЫНОСИ ЛЮБОВЬ,

КАК ТАЙНОЕ ДИТЯ…»

 

В прежние годы любовная лирика отличалась многообразием сюжетов, образных оттенков и тем. Словарь ее был весьма широк, а глубина чувств лириче­ской героини вызывала уважение и читатель­ское признание. Однако за последние десятилетия эта линия развития рус­ской поэзии во многом обеднела, стала поверхностной, автор­ские переживания как будто ушли в затвор и показываются читателю в крайне лапидарных формах, поэтиче­ский словарь чрезвычайно сузился. Хотя есть авторы, несомненно, талантливые, с выразительным голосом и неожиданной поэтикой, которые привлекают к себе читателя видимой новизной. Но вот подлинность переживания, очертания мечущейся души героини, внешний мир, как будто повторяющий никому не видный мятеж в ее сердце — с этим сегодня встречаешься довольно редко.

Поэтесса из города Россошь Воронеж­ской области Рита Одинокова — радостное исключение из этого сегодняшнего почти правила. В ее стихах мир предстает в своем многообразии, но в центре мира — любящее и то­скующее жен­ское сердце.

 

Все отделилось — мысли, руки, рот.

Пою одно, а делаю другое.

Я у себя — как путник на постое —

Одна уходит, а другая — вот.

 

Вновь суета хлопочет у огня —

Еще один обед готов к полету.

За эту неустанную заботу,

Наверно, вы и цените меня…

 

А мне милей смотреть, как тишиной

Проснулось утро, вытянув листочки.

Еще — во имя сыночки и дочки —

Я буду здесь

И внучкой, и женой.

 

И крепок дом, и сладок абрикос,

И вишни налились зарею алой.

И счастье поминутное считало:

Любить и быть любимой.

На износ.

 

Она не чувствует себя стесненно среди предметов — реальность послушна ее перу, и живописность стихотворений Одиноковой очень наглядна: линии, кра­ски, движение, камни, деревья, тучи, ветер, солнце, туман — все у нее в стихах достоверно, ничего не кажется случайно залетевшим в строку ради ритма или рифмы.

Жизненная история ее лириче­ской героини драматична, но в горечи всегда мелькнет легкая ирония или полуулыбка. Живость характера сочетается с задумчивостью, а серьезность намерений — с непоседливым характером. Все это есть в стихах и воплощает редкое соединение женщины и ребенка.

Вместе с тем Одинокова умеет увлечь читателя в пространство переживаний, где предметы оказываются на втором плане, а главным изобразительным сюжетом является битва чувств. Такое соединение острого глаза автора со способностью убедительно передать внутренние коллизии есть примета более широко развернутого в будущем таланта поэтессы.

 

Вячеслав ЛЮТЫЙ

 

* * *

Земляничные поляны

мне под снегом не найти.

Значит, нужно выбираться,

значит, есть еще пути.

 

Чтобы сердце не ложилось

тихо спать и рано спать,

Нужно очень постараться

находить и выбирать.

 

И не слезы пить с мороза —

нет тепла.

Да есть тепло:

Пьет синица в луже утро,

что с рассвета натекло…

 

***

На весну загадываю жизнь.

На удачу, за полночь, бессовестно

Повторю тебе, мой друг, на бис

Девять строчек из счастливой повести.

Лунный свет на спину упадет,

Силуэт гитарный отражая.

И когда душа на миг замрет,

Ты поверишь в то, что я — живая.

 

В ЕЖЕВИЧНОМ КРАЮ

В ежевичном краю, где по-бабьи плетут паутину,

То ли пчелы жужжат, то ли в ветках запутался май?

Здесь бы нужно родиться и жить.

Чтобы неба касаться рукой.

А друзья говорят: «Привыкай!»

 

Здесь к девятому дед, как к параду, готовится снова.

За окном одевается зеленью сгорбленный сук.

Оживает душа, открываясь простому земному,

Где явился, как чудо, на свет кареглазый мой внук.

 

А пока тишина поглощает просторы и сини,

Облака — на покров головы —

Спрячусь в старенький храм.

 

Сколько жизней еще я отдам

За причастность к России?

 

Я отдам…

 

* * *

Ты выноси Любовь, как тайное дитя,

От черных глаз и слов

Свои надежды пряча.

И скоро власть и силу обретя,

Она взойдет.

И будет все иначе.

 

Ну, а пока еще не сказаны слова,

Желающие вырваться из плена,

Пусть дуются леса, и гукает сова,

А ты молчи в преддверье перемены.

 

* * *

В безмятежности апреля

Притаился солнца след.

— Ты словам, как прежде, веришь?

— Спросишь. Я отвечу: — Нет.

Жаль, что нежность все короче,

День присутствием согрет.

— Ты меня отпустишь к ночи?

— Спросишь. Я отвечу: — Нет.

Ветви ветер обнимают…

Не удержат. Что за бред?

— Все ли мы весне отдали?

— Спросишь. Я отвечу: — Нет.

За кудряшками черешни

Жди меня, мой ясный свет…

— Ты вернешься, друг нездешний?

— Я спрошу. Ответишь: — Нет.

 

ОБЕРЕГ

Храню твои стихи, как оберег.

Они со мной почти четыре года…

 

Тогда, казалось, мне милей свобода —

Идти вперед, туда, где чистый снег.

 

Светлей Стихов что может быть у нас?

Казалось — Слово, данное природой,

Расслышать важно, чтобы узнать в тот час —

Какая она сладкая — свобода…

 

Ты — не писал. Писала я стихи.

А ты лишь обнимал меня душою.

И белокрыло были дни легки,

Над жизнью, нам казавшейся большою.

 

Однажды. Распахнув свои крыла,

Ты улетел к далеким, чуждым странам…

 

Найдя конвертик в ящичке стола,

Я поняла, каким ты был, мой странный.

 

СТАРАЯ КАЛИТВА

Как трудно отвыкать от городов,

От разноцветных и веселых улиц.

Еще труднее привыкать к земле,

К навозу и к воспитыванью куриц.

 

Висит луна, синеют облака,

И кажется, что сизая тропинка

Ведет не за сараи, а туда,

Где время крутит старые пластинки,

 

Где ранним утром ленно, чуть дыша

Огромный великан — прямые плечи —

Родимый Город — прячет не спеша

В карманы туч высотки башен встречных.

 

Моргнет луна, запрячутся картинки

Моих воспоминаний на насест.

Мое село, моя печаль-тропинка,

Моя наука, мой тяжелый крест…

 

* * *

Я стала разговаривать с собой,

Когда со мной тебя совсем не стало.

И в этом сумасшествии усталом

Я нахожу и радость, и покой.

 

Спешу в беседку. Там, где гомон птиц…

Апрель в пасхальный день все понимает,

И каждой новой клеточкой внимает

Дрожанию березовых ресниц.

 

А между нами — жизни до небес,

И на душе моей светло и больно.

«Христос воскрес», — я бормочу невольно

И жду в ответ — «Воистину воскрес!»

 

* * *

В том, что я мудрее стала,

Не вини меня!

В том, что больше счастья знала,

Не вини меня.

В том, что лишь душа взлетала,

Отрываясь ввысь,

Не вини меня, любимый,

За руку держись!

 

В том, что я старее стала,

Время не вини,

Просто я шутить устала,

Время не вини.

Будет сердце рядом биться

У твоей свечи.

Не учи меня молиться.

Верить научи!

 

* * *

Голова трещит по швам.

От безумства ли, от горя?

Что с земною бездной споря,

Шастать по чужим краям?

 

Тонкой струйкой бытия

Дом срастается с луною,

С той, обратной стороною,

Где живут мои друзья.

 

Легче? Нет? Погаснет свет,

Но зажгутся в храме свечи

И польется голос вечный —

Смерти нет.

Ведь смерти нет?

 

Голова трещит по швам.

Беспокойные метели

За ночь землю облетели,

Утром — в щеки: «Можно к Вам?»

 

———————————

Рита Александровна Одинокова родилась в городе Баку. Окончила геологоразведочный факультет Азербайджанского института нефти и химии, факультет психологии Современной гуманитарной академии (Москва). Работает в отделе культуры администрации Россошанского муниципального района. Публиковалась в региональной печати, журнале «Подъ­ём», коллективных сборниках. Автор книг поэзии и прозы «Ностальгия», «Виноградный бунт», «Женщина с красным зонтом». Член Союза журналистов России. Живет в Россоши.