ОНЛАЙН-«МЫСЛИ(!)»

Специальный выпуск приложения к журналу «Подъём» в период режима ограничений из-за пандемии коронавируса

Уважаемые читатели! Сегодня у Вас в гостях авторы и герои публикаций газеты «Мысли(!) – культурно-просветительского приложения к журналу «Подъём». Эти материалы лягут в основу ближайшего номера издания

 

****

 

 РОДНЫЕ И БЛИЗКИЕ                                                                   

 

Галина Умывакина

 

СТАРЫЙ СНИМОК. СОРОК ТРЕТИЙ…

 

   Четыре десятилетия назад, следуя семейному и общему обычаю, мы, дети ветерана Великой Отечественной войны,  пришли отметить День победы в родительский дом: к папе, Митрофану Филипповичу Умывакину, и маме, Марии Ивановне Солодкой.  Взрослые (сыновья Виктор и Василий, и я, дочь, — с супругами) поздравляли воевавшего отца, поминали погибших и горевали вместе с мамой,  потерявшей в боях за Будапешт своего брата Василия. А младшее поколение (внучки Маша, Настя и Аня) рассматривало  военные фотографии дедушки. Подойдя к девочкам, я среди вороха разноформатных снимков обратила внимание на один из них.

 

На земле, среди высокой травы сидел, задумчиво глядя вдаль, молодой человек в военной форме. На обороте фотографии — надпись: «Сыну Виктору от папы. 43-й. Обоянь».

 

Оглядев наше семейство, я, как бывало и раньше, увидела всех нас, старших, молодых и малых,  в «историческом» контексте. И подумала: сложись военная судьба папы и мамы  иначе, — нас, их потомков, могло не быть…  А следом и фотография, и невольный четырехстопный хорей надписи как будто мгновенно подключились к моему дыханию, душевной энергии, словом, к той части моей сущности, что умела писать стихи.  Так родилось стихотворение «Отец» — одно из главных и любимых в моей поэтической «семейной хронике».

 

ОТЕЦ

 

                   Сыну Виктору от папы.

                   43-й. Обоянь.

                   (Надпись на фотографии)

 

Сохрани его в походах,

жизнь, вперёд на много лет.

– Сыну Виктору два года,

а меня и вовсе нет.

Не минуй его, награда,

обойди, слепая смерть.

– Ведь ещё за нами надо

брату младшему поспеть.

Ты, судьба, его не мучай,

хоть шепни: мол, ничего…

–Ты же знаешь: трое внучек

дожидаются его.

 

Старый снимок. Сорок третий,

где готов он ко всему,

мой отец тридцатилетний!

И откуда знать ему,

что ни здесь, под Обоянью,

ни в одной из прочих битв,

слава Богу – он не ранен,

слава Богу – не убит.

1981

 

За свою жизнь, от начала 1970-х до 2000-х годов, я написала около полусотни стихотворений, прямо или косвенно (в отдельных строчках, образах) связанных с осмыслением войны, с ощущением моей кровной, родовой причастности к общенародной памяти и боли. От первой моей книжки «Годовые кольца» (1976) до недавней «Птица Галя» (2019) я включала в каждую новые стихи рядом с уже опубликованными.  

Каждое написанное и напечатанное стихотворение живет своей жизнью, но все же под присмотром автора. Поэтому я не могла предполагать, что у стихотворения «Отец» будет особенная судьба.

 

* * *

 

21 января 2019 года на мою электронную почту пришло письмо от незнакомого мне отправителя:

 

«В сборнике «Слово о бойце» 1990 года издания, сразу после его выхода в свет, прочла Ваше стихотворение «Отец». И не просто прочла, а выписала, говорила о нём со студентами – будущими библиотекарями, особенно в февральские дни, когда наш город Обоянь отмечает памятную дату – годовщину освобождения.

Ограничивались только текстом, пока не встретилась информация о Вашей встрече со студентами Воронежского технического университета, на которой Вы рассказываете историю создания этого стихотворения и описываете ту самую фотографию, сделанную в Обояни в 1943 г.

Обращаемся к Вам с просьбой: не можете ли Вы выслать нам отсканированное изображение фотографии, чтобы тема «Они освобождали Обоянь» обрела ещё большую наглядность?

Хотелось бы также ознакомить обоянцев с этой историей и Вашим творчеством через нашу районную «Обоянскую газету» (тираж газеты – 6001 экз.). Даёте ли Вы согласие на публикацию материала – текста стихотворения с посвящением сыну, рассказанную Вами историю его написания с отдельными сведениями из биографий родителей и самой фотографии?

Надеемся на положительный ответ.

Доброго Вам здоровья и творческого вдохновения.

 

С уважением, преподаватель Обоянского библиотечного филиала Курского колледжа культуры Казакова Анна Николаевна».

 

   Конечно, получив письмо, я была удивлена и взволнована. Не ожидала, не могла представить, что о моем отце и посвященном ему давнем стихотворении кто-то вспомнит в таком особом контексте.

Мой отец много лет носил погоны.  На фронте – с 28 июня 1941 года. Он начал войну младшим политруком танковой роты и закончил ее в звании майора корреспондентом газеты «На разгром врага» Первой танковой армии. Потом  учился в военно-юридической академии, (там, в Москве, я и появилась на свет), стал военным юристом и прослужил в органах трибунала (в Воронеже, Германии, Ижевске и снова в Воронеже) до увольнения в запас в звании подполковника. После этого 23 года работал в адвокатской консультации Левобережного района. Сохранился журнал «Воронежский адвокат» (№5, 2005), на обложке которого фото отца, сделанное в Берлине в мае 1945 года.

 

О начале своей службы и первых днях войны отец писал в мемуарных заметках «Моя родословная».

«В ноябре 1937 г. я был призван в армию и  прослужил кадровым военным до декабря 1960 года. Сначала служил курсантом зенитно-пулеметной роты в 85-ом отделении зенитно-артиллерийской дивизии Белорусского военного округа.

С октября 1938 г. до апреля 1939 г. учился на курсах молодых политруков и младших лейтенантов в городе Гомеле БВО.

После успешного окончания курсов  был направлен в 25-ю отдельную легко-танковую бригаду на должность секретаря газеты этой бригады. Бригада находилась в Боровухе-1 под Полоцком, Белорусский особый военный округ. В декабре 1940 г. бригада была переведена в г. Гродно.

16 июня 1941 года с женой и дочкой Лидочкой мы выехали из Гродно в отпуск на станцию Митрофановка Юго-Восточной железной дороги.  А 22 июня, в день нападения на нашу страну гитлеровской Германии, я выехал из Митрофановки в Воронеж, имея ввиду догонять свою часть, поскольку нас учили, что будем бить врага на его территории и своей земли ни пяди не отдадим.

Но получилось совсем по-иному. Только с большим трудом удалось выехать из Москвы с Белорусского вокзала в направлении Минска. Уже в пути наш эшелон дважды бомбили немецкие самолёты. 28 июня 1941 г. я был назначен исполняющим обязанности политрука танковой роты без танков и без личного состава. Во всей части было два легких танка Т-26 и во всей роте было семь бойцов. А 29 июня мы подверглись жестокой бомбардировке. И по приказу начали отступать в направлении Минск-Могилев…

В конце августа я был призван в политуправление Западного фронта, где через два дня был направлен в 25-ю общевойсковую армию в редакцию газеты. В январе 1943 г. на базе управления 29-й общевойсковой армии было создано управление Первой танковой армии. С этого времени и до конца войны, до взятия Берлина, я там служил в редакции газеты «На разгром врага».

 

25 января я ответила неведомой мне до той поры жительнице Обояни.

 

Уважаемая Анна Николаевна!

Очень тронута Вашим письмом. Стихотворение «Отец» — одно из моих любимых. Впервые опубликованное в журнале  «Подъём» (1981, №9), оно печаталось в моих воронежских книжках «Прогулка с дочерью» (1983) и «Родительская суббота» (2010), в альманахе «Бронепоезд победы» (М., 2016). Есть у меня и другие стихи, посвященные отцу.

А в 2015 году я опубликовала материал в газете: Спасибо, папа! // «Воронежский курьер». – 2015. – 7 апреля. (№25).– С.6. Может быть, его можно отыскать в интернете? А пока текст моих воспоминаний и стихи «Памяти отца» посылаю Вам, может, пригодятся.

Всего Вам доброго. Галина Умывакина.

 

ПАМЯТИ ОТЦА

 

1.Фотография 1939 года, город Полоцк

 

Ах, как молодо и зелено!

Портупея на груди,

гимнастерка не просверлена:

все награды впереди.

Дом, жена, коляска детская…

Стоит жить, как долг велел,

на объявленной советскою

польской ранее земле.

Пусть неведомы, неторены

будущей судьбы пути, –

верить: с этой территории

на восток нельзя уйти.

Ах, как зелено и молодо!

И как радостно горят

два приколотые к вороту

лейтенантских кубаря.

 

Но тому, молодцеватому,

знать не дадено, что ждёт:

что вослед тридцать девятому

сорок первый грянет год…

 

2. Последние времена

 

Как в окопной жиже ржавой,

выбор скуп – одно из двух.

Смерть вонзала в сердце жало,

жизнь на волоске держалась,

уставал болезный дух.

 

Оба знаем – скоро точка.

Жажда мучит – спасу нет.

Снова пьёшь по три глоточка,

а потом: Спасибо, дочка…

Что сказать тебе в ответ?

 

Смерть крадется тихой сапой,

студит, сушит плоть твою.

Что сказать? – Спасибо, папа,

что от правды ты не драпал,

что не трусил ты в бою.

 

На продавленном диване –

не на танковой броне,

уходя без покаянья,

жизнь – сплошное поле брани –

оставлял в наследство мне.

 

3.Прощание

 

Где раньше – пирамидки со звездой

да холмиков заброшенных угодья, –

теперь крестов разновеликих строй

торит дорогу в царствие Господне.

Над ямой свежею стою в слезах,

держу иконку и шепчу молитвы,

пока не отгремел прощальный залп

твоей решительной, твоей последней битвы.

И лоб крестя дрожащею рукой,

под комьев стук и клацанье винтовок –

всё тщусь понять: что ждёт тебя? – Покой?

Иль снова служба  в воинстве Христовом?!

2008-2010

 

А 9 февраля получила пространный, не скрою, порадовавший меня отклик, какого порой не ждешь от давно знакомого человека.

 

 Галина Митрофановна, здравствуйте!

   Огорчена случившейся задержкой с ответом: две прошлые недели была физически «отлучена» обстоятельствами от компьютера и Интернета.

Нахожусь под впечатлением от Вашего очерка и стихотворений. Казалось, что в поисках электронной почты просмотрела множество сайтов, связанных с Вашим именем, а вот, оказывается, далеко не все, не выплыл «Воронежский курьер». Искреннее Вам спасибо за тексты.

   Знаете, когда читаю Ваши работы (с того, самого первого стихотворения в сборнике «Слово о бойце»), возникает удивительное ощущение: строки словно обволакивают и оказываешься внутри текста, словно в прозрачном сосуде, но не изолированным от мира, а в самой гуще изображаемых событий. И становится одновременно тревожно и спокойно: это так уже было, это – ожидалось или не ожидалось, но случилось и сбылось, а этого – увы! – не миновать … (Сколько было событий в масштабной истории цивилизации или отдельного государства, в которых ломались судьбы «физических лиц» ?! Да и в обыденной человеческой жизни наступает период, о котором думаешь Вашими строчками: «Я ещё отбрасываю тень… я отбрасываю … я ещё…». Спасибо Вам.).

   Надеемся, что сможем увидеть и саму фотографию героя очерка на фоне обоянского пейзажа.

   Здоровья, благополучия, вдохновения и Божьего Вам благословения!

С уважением Казакова Анна Николаевна.

 

Я  ответила только 22 февраля, зато письмо адресовала уже близкому мне по духу и миропониманию человеку.

 

Здравствуйте, Анна Николаевна!

   Извините, что задержалась с ответом. Ваше письмо меня очень взволновало — и как поэта, и как дочь. Я рада, что в Обояни у меня есть такой пристальный и признательный читатель.

   Папа меня любил, баловал, никогда в детстве не наказывал. И хотя, когда я выросла, у меня бывали с ним разные идейные и поведенческие разногласия, войну мы всегда ощущали как общую боль, память и трагедию.

   Да и мои первые детские воспоминания связаны с ощущением: война — это покалеченные люди, это боль и слезы. Я, четырехлетняя, застала на воронежских улицах жертв войны: безруких, на костылях и безногих — на низких деревянных тележках. А когда у нас дома в начале 50-годов бывали праздничные застолья, папа и его друзья, в форме разного рода войск и военных ведомств, сначала поднимали рюмки за победу и погибших, а потом пели песни и плакали… Наверное, не случайно «тема войны» появилась в моих стихах, и в них, увы, больше боли, чем героики.

   Особенно мы с отцом сблизились с началом перестройки: он, в отличие многих его ровесников-ветеранов никогда не бывший сталинистом, принял ее с доверием и стал больше говорить о страшных событиях Великой Отечественной: о бесчисленных потерях, заградительных отрядах, СМЕРШе.. . Тогда же он начал записывать свои отрывочные воспоминания.

  Я нашла у себя экземпляр «Воронежского курьера» и несколько копий обояньских фотографий. Мне думается, что та, на которой — мой отец с сыном полка, может сгодиться для музейной экспозиции. Дети на войне — это особенно печальная тема… Если хотите, газету и фото я пришлю по почте, присовокупив для Вас свою маленькую книжицу. Словом, присылайте почтовый адрес.

  Ту же, благодаря которой родилось стихотворение «Отец», отыскала 23 февраля в своих документальных закромах Анастасия Умывакина — моя племянница, дочь моего младшего брата Василия, следовательно, внучка моего папы. На днях она отсканирует это фото, и я перешлю Вам.

   Вообще, осталось примерно два десятка разноформатных и разножанровых фронтовых фотографий, в которых — будни, работа, быт и редкие праздники. Отец на танке и после бани, с сыном полка и блокнотом военного корреспондента, в который он записывает рассказы  участников сражений. На снимках нашлось место для вручения боевых наград и для бритья у фронтового «парикмахера». И, конечно, для главного события: отец среди  редакционного коллектива газеты «На разгром врага» в Берлине после Победы…

 Многие фотографии неплохого качества, сделаны, вероятно, фотокорреспондентом газеты,  несколько датируются весенними и летними месяцами 1943 года и связаны с боями на Курской дуге. К сожалению, отец не упоминает фамилию фотокорреспондента, но и через полвека помнил поименно своих друзей-товарищей, с которыми прослужил всю войну: «Редактором был П.И. Нефедов, вместе со мной в газете работали секретарь редакции Ф.И. Цалко, писатель Ф.А .Гарин, художник А.Г. Вязников, сотрудники И.Т. Кривцов и С.Е. Коробочко, цинкограф С.И. Константинов и другие. У нас был дружный, сработанный, я бы сказал, боевой коллектив. В таком составе редакция до февраля 1943 года входила в состав Калининского фронта и после, когда на базе управления 29-й общевойсковой армии была создана 1-я танковая Армия. С нею я участвовал в боевых делах на Северо-Западном, Воронежском, 1-м Украинском и 1-м Белорусском фронтах. Особенно тяжёлыми и памятными были сражения на Курской дуге».

    Оттуда, с Курской дуги, из Обояни, с мест тяжелейших сражений, отец и прислал фотографию своему старшему сыну Виктору, родившемуся в декабре 1941 года в оккупированной Митрофановке…

 С признательностью, Г.У.

 

Ответ от Анны Казаковой пришел 2 марта.

 

 

Здравствуйте!

   Вчера освободилась от курсов повышения квалификации и очень рада, что меня ждало Ваше письмо. Спасибо, Галина Митрофановна! У нас с Вами получается неспешное общение, и, наверное, – не к сожалению, а благодаря обстоятельствам. А между письмами читаю и твержу про себя Ваши понравившиеся строки.

 Здорово, что нашёлся тот памятный снимок и другие, как Вы выразились, – разноформатные и разножанровые фронтовые фотографии. День освобождения Обояни уже отмечен, но впереди – День Победы и годовщина Курской битвы. Есть у нас городской музей и свой небольшой — в учебном заведении. Так что будут очень кстати не только обоянский снимок, но и другие с фронтового пути ветерана.

Что касается газеты «Воронежский курьер» и сборника стихотворений, то мы, библиотекари, всегда-всегда рады новой книге – новой, вновь изданной, и новой, вновь поступившей, а также и другим печатным изданиям. Но если это единственные оригиналы – Вам не жаль с ними расставаться? Вашим родным?
Буду очень благодарна Вам и Вашей племяннице Анастасии.
Доброго начала весны, хорошего продолжения до самого начала лета.

 

 

4 марта я отослала в Обоянь несколько  военных фотографий отца,  некоторые были  им датированы, на других я ставила предполагаемые даты, судя прежде всего по знакам отличия. А 5 марта получила такой ответ.

 

Спасибо, Галина Митрофановна!

Слава Богу, что Ваш отец «был не ранен, не убит». Сегодня он второй раз вернулся в Обоянь – парадным и обыденным. Для нас это не просто хроника войны, это осколочек истории Обояни военной поры.
Слава Богу, что у него родилась талантливая дочь, трепетно хранящая память об отце внутри себя и так проникновенно подарившая её миру.
Всего-всего Вам самого доброго!

С уважением, Анна Николаевна Казакова от имени всех обоянцев.

 

4 апреля я вновь обратилась к моему обоянскому корреспонденту.

 

Дорогая Анна Николаевна!

   Время стоит тревожное, непредсказуемое… Трудно сейчас каждому, кто беспокоится о здоровье близких, и всем нам, озабоченным днем сегодняшним и перспективами на будущее.

   Не скажу, чтобы в «самоизоляции» свободного времени у меня стало больше, но стараюсь заполнять его посильной творческой работой. Готовлю для публикации материал об отце, куда хочу включить, если Вы не возражаете,  фрагменты нашей переписки. Поэтому, если Вы в здравии и найдете толику времени, прошу ответить на некоторые мои просьбы и вопросы.

Будьте здоровы. Берегите себя и близких.

Шлю две песни на мои стихи. Галина Умывакина.

 

11 апреля Анна Николаевна откликнулась.

 

Здравствуйте, здравствуйте, Галина Митрофановна! Очень рада Вашей весточке. С удовольствием помогу, но в данный момент не имею возможности ответить на все вопросы, хоть и в здравии (спасибо за пожелания), и временем не ограничена. Но «зависла» в самоизоляции на расстоянии в 300 км от Обояни и продолжительность моего пребывания здесь не определена.

Публикация в «Обоянской газете» под рубрикой «К 76-й годовщине Курской битвы» была: Анна Казакова. Старый снимок, сорок третий… // Обоянская газета. — 2019. — 23 августа. — С. 3. (стихотворение воронежской поэтессы Г.М. Умывакиной о фотографии отца, отправленной сыну из Обояни в период сражений на Курской дуге).

Песни замечательные, ведь главное в них текст, а он – правдивый и душевный.  Как и всё Ваше творчество.

Если нужны ещё какие-то сведения – не думайте, что обременяете меня, наоборот, каждая Ваша строка уравновешивает мысли и чувства, успокаивает, ограждает от отчаяния, которому всячески пытаюсь противостоять. Спасибо за неожиданно пришедшую поддержку.

Удачи Вам, ясных мыслей и точных слов. Надеюсь быть их читателем.

С уважением Казакова А.Н.

 

* * *

 

Судьба даровала моим родителям долгую жизнь. Шли годы, менялись страна и мир. Уже не в СССР, а в России папа и мама дождались рождения трех правнуков: Софии и Юнеса — детей внучки Маши, и Глеба — старшего сына Ани. Позже появились Сережа — сын Насти, (на него, полугодовалого, за месяц до смерти успела посмотреть только мама) и Алун — младший сын Ани. Украинскую кровь моих родителей их внучатое потомство пополнило русской, арабской, китайской кровью…

Два года назад я написала стихотворение «9 мая 2018 года», посвященное папе.  Вот его заключительные строки:

 

А парады у нас с каждым годом всё громче и ярче,

да и вообще – хорошая нынче погода.

Обнимаю тебя за все четыре военных года,

за все остальные, что мы с тобой тут были рядом.

Парад кончается. Но ты не уходишь с парадом.

Папа! Помню тебя, обнимаю, плачу.

 

И я — не лауреат премий, не отличник чистописания, не орденоносец, не боец патриотических фронтов, признательна библиотекарю Анне Казаковой, благодаря которой моего отца вспомнили в небольшом районном центре Обоянь.

Я горжусь, что вместе с моим давним стихотворением гвардии капитан, военный журналист Митрофан Умывакин вернулся в то место большой страны, где он когда-то работал в газете, воевал, писал о живых и погибших. Где в середине войны, в малую минуту отдыха, присел на траву, чтобы порадоваться ее зелени,  вспомнить о семье, о пройденных военных дорогах и подумать о великой  Победе, которую и он тоже приближал.

 

МЫСЛИ ПО ПОВОДУ

 

Павел Лепендин

 

БЕССЛАВНЫЕ ПОТОМКИ

 

В год, когда отмечается 75-летие Победы в Великой Отечественной войне, некоторые некогда дружественные нам государства сносят и оскверняют памятники тем, кто когда-то внёс свою лепту в ту значимую для всего мира Победу. Мы уже привыкли, что подобное случается в прибалтийских странах, Украине, Польше. Но всё равно, мне, как внуку ветеранов, стыдно за то, что происходит.

Мои деды прошли всю войну – с первого до последнего дня, служили в армии и после 1945 года. Бабушки, как могли, помогали в тылу – всё для фронта, всё для Победы. Даже прадеды, несмотря на почтенный возраст, тоже брали на себя нелёгкий труд.

Часть населения в Украине прославляет Бандеру и его приспешников. Мой дедушка, отец моей мамы, Лев Петрович Шамаев, однажды признался мне, совсем ещё «зелёному» пацану, что ужаснее всего для него были годы, проведённые после окончания Великой Отечественной на западе Украины, где он, будучи женатым, имея двух детей, вынужден был бороться с теми самыми бандеровцами, исподтишка стрелявшими порой в спины наших солдат и офицеров. Дед не слишком откровенничал на тему войны. Но ещё одна деталь из его немногочисленных рассказов, осталась в памяти. Это уже касается Польши.

Дедушка освобождал эту страну. За что имел награду, которую мы в семье в обиходе называли «Польский крест». Она давала право награждённому владеть землёй в Польше. Об этом свидетельствовал специальный документ. Когда я спросил деда, почему же он не воспользовался этим правом, он ответил просто: «Зачем мне это нужно? Я же русский». Когда 20 лет назад я был в Польше, первоначально страна порадовала своими уютными и ухоженными деревеньками. А вот когда приехал в Варшаву, тут была совсем иная ситуация. Город прекрасный, красивый, архитектура его поразила. Но вот люди… Отношение к русским у поляков уже тогда было не доброжелательное. Все, кто постарше, прекрасно понимая наш язык, делали вид, что с ним незнакомы. Многие фразы, звучавшие в адрес русских туристов, нельзя озвучить. Вот тогда и понял я, почему майор Шамаев решил отказаться от своего права «хозяина» на польской земле. Он не дожил до того времени, когда всё стало так стремительно меняться в мире.

Болгария. Первая зарубежная страна, где мне удалось побывать (если не брать в расчёт бывшие союзные республики).  Помните популярную присказку: «Курица не птица, Болгария не заграница»? Страна фактически считалась очередной республикой СССР. И что в итоге? Когда услышал новость об осквернении памятника знаменитому солдату Алёше, о котором даже написана песня, подумалось о неблагодарности страны, которую советские солдаты спасли.

Был я и в Праге, этом прекрасном городе, который сохранился, во многом благодаря тем, кто служил в годы Великой Отечественной под руководством Ивана Степановича Конева. Легендарного маршала, человека, без которого наша Победа была бы невозможна. И в Чехии даже поздней ночью, нам встречались люди, которые совершенно спокойно общались с нами, заблудившимися туристами, на русском языке. А теперь, получается, сильней там оказались бесславные потомки тех, кому помогала наша страна.

Надеюсь, что памятник маршалу Коневу из Праги всё-таки найдёт своё достойное место в Москве, где есть улица имени Ивана Степановича. Так же, как нашёл когда-то своё место в нашем городе монумент генералу армии, освободителю Воронежа Ивану Черняховскому, «изгнанный» из Вильнюса.

 

 

 

 

ЮБИЛЕЙ

 

Елена Гладышева:

      «ЛЮБЛЮ ОТКРЫВАТЬ НОВЫЕ ДУШИ»

 

  В этом году круглую дату отметила одна из любимых актрис Воронежа, артистка Академического театра драмы имени А.В. Кольцова, заслуженная артистка РФ Елена Гладышева. На прославленной сцене, которой отдано несколько десятилетий, состоялся её бенефис. А нам удалось поговорить с ней, как говорится, без свидетелей, сидя в её уютной гримёрке.

 

  — Елена Ивановна, по 100-балльной шкале как вы оцените актёрский труд?

 

— Практически на все сто. Ведь в нашей профессии часто приходится чем-то жертвовать ради неё. Порой, даже на семью времени не хватает. Пытаюсь как-то выкручиваться, чтобы и детям помочь, и про старенькую маму не забывать, и в квартире порядок навести. Этому труду отдаёшь много времени. В принципе, подобное происходит и в любой другой профессии, когда человек серьёзно относится к своему делу. На актёрский оклад в провинции прожить достаточно тяжело. Вот и приходится плюс к основной деятельности заниматься со студентами, преподавать в детской студии, брать, как мы говорим, какие-то «халтуры».

 

  — У вас богатая творческая биография, немало замечательных ролей. Всегда ли в работе вам сопутствовал успех, и всегда ли то, что вы делали, было вам по душе?

 

— Нет конечно. Я же себя на роли не назначаю. Есть спектакли любимые. Есть очень любимые. А есть те, в которых я просто выкладываюсь в силу своего профессионализма (иначе я просто не могу), не более того.

 

  — Были  работы, за которые вам стыдно?

 

— Нет. Часто вспоминаю все свои роли с самого начала, когда впервые пришла в театр. И прихожу к мнению, что мне стыдиться нечего. Критикам что-то могло нравиться, что-то нет. Для меня в работе всегда важны были режиссёрские задачи, желание не подвести партнёров и сделать всё максимально точно.

 

  — Спектакли, как и люди, рождаются, живут и умирают. Есть среди ваших те, по которым вы скучаете?

 

— Да. Я не наигралась в спектакле «Мост Людовика Святого». Мне очень жаль, что ушёл «Арест». Есть ностальгия по «Тартюфу». Близка была мне постановка «Дом Бернарды Альба». Что поделаешь, всё в жизни меняется.

 

  — Если немного перефразировать знаменитую фразу: как из химиков становятся лириками?

 

— Театром я «болела» давно. Моя мама в своё время тоже им увлекалась. В молодости её даже приглашали в профессиональный театр. Но не получилось. Она вышла замуж и уехала в Воронеж. Меня «отравил» сценой знаменитый в своё время студенческий Театр миниатюр. Какие там были люди! Лев Кройчик, Вадим Кулиничев, Владимир Сисикин, Александр Смирнов… Всех не перечислишь. Как и многие девчонки, я мечтала о театре. Но мне всегда казалось, что актёры – это Христом указанные люди. Поэтому не смела думать о себе в этой профессии. Передо мной и театром была своеобразная стена. В школе я училась хорошо, была прилежной девочкой. По химии у меня были одни пятёрки. Мне нравилась эта наука, поэтому, получив школьный аттестат, вместе с подругой отправилась поступать на химфак. Потом, когда ближе познакомилась с этим замечательным творческим коллективом, начала пробовать себя там. Ни о чём другом, как о театре, думать не могла. И тогда рухнула та пресловутая стена между мной и театром. Но я так просто не могла уйти из своей профессии, потому как не отработала ещё положенные после вуза три года. Приходила на спектакли в Кольцовский театр, видела на сцене Юрия Кочергова, Людмилу Кравцову и других, а после плакала от зависти, поскольку понимала – они действительно занимаются своим любимым делом, а для меня эта дорога закрыта. Однако после решила, что хватит рыдать. Отпросилась на работе будто бы к зубному врачу, а сама поехала в институт искусств без документов, ни на что особо не рассчитывая. Пошла туда только потому, чтобы меня просто выгнали с прослушиваний, и я на театре поставила для себя крест. Но так получилось, что Глеб Дроздов взял меня на курс со второго тура.

 

— То есть, театр вас принял?

 

— Для меня это было неожиданностью! Ведь по возрасту я, по сути, запрыгнула в последний вагон. Мы с мамой жили вдвоём, было достаточно тяжело. Я только окончила институт, начала зарабатывать деньги. Как сказать маме, что я ухожу в театральный опять на одну стипендию? И главная проблема – как уйти с работы? Но, слава Богу, всё сложилось в моей жизни так, как я хотела. И ни капли об этом не жалею.

 

— Своих будущих коллег вы знали, будучи обычной зрительницей. Когда Дроздов пригласил вас в театр и вы оказались среди этих людей на равных, какие ощущения испытали?

 

—  Был самый настоящий шок. Моя первая роль – Лидия Богаевская — была в спектакле «Варвары» по Горькому. А пришла я в театр тупая, как валенок. Хотя на курсе была не из отстающих, по мастерству актёра имела твёрдую пятёрку. Но когда вышла на сцену, а рядом со мной — Мануковская, Кочергов, Краснопольская, я боялась рот открыть, так страшно мне было. Но все оказались людьми адекватными, хорошими, внимательными коллегами. Потихоньку я начала раскрепощаться. Изначально сложно было ещё и потому, что параллельно репетировали «Даму-невидимку» с Германом Меньшениным. Но, ко всему привыкаешь. Хотя, признаюсь, долгое время ходила по театру с чувством, что это сон. Я проснусь, и ничего этого не будет.

 

  — В творческом процессе что наиболее вам интересно?

 

— Спектакли – это прекрасно и замечательно, когда уже есть готовый результат. Но особенно я люблю репетиции. Этот процесс «разминания» текста, попытки сделать его своим. Не открою никакой Америки, если скажу, что каждый раз, приступая к работе над новой пьесой, чувствуешь себя новичком, который не может ходить, говорить, сидеть, стоять, не знает, куда деть руки. Вот уж сколько лет у меня это длится! Возможно, другие артисты в подобной ситуации ощущают себя иначе. Я же – именно так. Всегда очень скучаю без репетиций, без тех творческих мук. Особенно такие моменты дороги, когда работаешь с хорошим режиссёром, когда понимаешь, чего он от тебя хочет, подсказывает, в каком направлении по его замыслу двигаться.

 

  — Вехой в вашей творческой биографии (впрочем, как и многих других артистов Драмы) были годы работы с Анатолием Ивановым. Насколько он вам был близок и ощущается сегодня его нехватка в театральном мире?

 

— Анатолий Васильевич для многих из нас стал вторым отцом. Он «болел» за всех актёров. Мы тогда были молодые и были нужны ему. И он ставил для нас, работая с каждым очень подробно. Иванов был воспитанником старой школы, где важна была детальная проработка всего по методу «петелька-крючочек». И ты настраивался на одну волну с ним, понимал, что и как нужно делать в той или иной мизансцене. Поверьте, это дорогого стоит. Он внезапно ушёл, мы надеялись, что Анатолий Васильевич ещё сможет поработать с нами. Когда над первыми спектаклями работала с Владимиром Петровым, то почувствовала нечто подобное: подробный разбор, желание объяснить и донести до артиста каждое слово автора. Увы, у большинства молодых режиссёров этого нет. Возможно, потому что школа у них другая. Вижу, как прекрасно они умеют выстраивать картинки. Это получается у них сочно, вкусно. Но остальное, зачастую, артисту всё приходится делать и додумывать самому.

 

  — В своё время Иванов пригласил вас преподавать на набранный им курс. Насколько это было неожиданным для вас?

 

— Ничего неожиданного в этом не было. Когда я окончила институт, меня сразу пригласили туда преподавать речь. Потом я забеременела Машей, и вынуждена была уйти. Но всё равно я занималась с детьми, у меня были очень хорошие коллективы. Поэтому, когда Анатолий Васильевич пригласил меня, я с радостью согласилась. Было приятно учить будущих актёров вместе с Татьяной Краснопольской, Валерием Потаниным. Режиссёром я себя никогда не мнила. До сих пор так считаю. Хотя мои постановки со студентами были.

 

— Вот вы говорите, что профессия отнимает много времени, порой на семью не хватает. Тогда зачем же вам, состоявшейся актрисе, педагогу нужны ещё и занятия с детьми?

 

— Люблю это дело. Во мне есть какая-то педагогическая жилка. И почему бы не поделиться своим опытом с подрастающими поколениями? Далеко не все из ребят становятся актёрами. Мне очень нравится преподавать.

 

  — По сути, открывать для себя новые души?

 

— Конечно. Приходит к тебе ребёнок, который ничего не понимает, не умеет. Ты раз, два, три постучался в его душу, а после – глядишь – у него раскрываются глаза, в них появляется мысль. И я вижу, что он не просто думает, но уже и чувствует ту или иную ситуацию, которую ему предлагаешь. Это очень интересно и дорогого стоит.

 

  — Как вы отнеслись к решению дочери Маши стать актрисой?

 

— Это было ужасно! Мы с её отцом артистом Евгением Малишевским готовили дочь на иняз. Она училась в «Интерлингве», хорошо переводила, одинаково успешно писала и на русском, и на английском. Думали, что если не иняз, то хотя бы журналистика. Но вдруг она приходит и говорит: «Родители, я вам язык выучила, а теперь иду в театральный. Не портите мне жизнь». Мы ответили: «Хорошо, иди». Но никакой помощи в подготовке к экзаменам, несмотря на просьбы Маши, я ей не оказывала. Решила – если дочь будет там нужна, её возьмут. Так получилось, что она пришлась ко двору.

 

— Вы, как зритель, строги по отношению к актрисе Марии Малишевской?

 

— Я сейчас ей стараюсь помогать, иногда делаю конкретные замечания (но тихо, в сторонке) и стараюсь направить её в нужное русло. По-моему, она хорошая актриса, характерная, востребованная в театре. Как в ТЮЗе, так и в Камерном (что считаю её большой удачей). Честно говоря, сейчас я ничуть не жалею о том, что мы её куда-то не отдали, не заставили отказаться от актёрства. Потому что я знаю, что такое работать на нелюбимой работе.

 

  — В вашей судьбе было достаточно много различных наград – российских, местных. Насколько это для вас важно?

 

— Не буду лукавить – важно. Это признание, это стимулирует. Обидно, когда некоторые артисты иногда незаслуженно остаются без внимания государства. Но у нас зависимая профессия. Где-то что-то должно произойти, чтобы карты легли в твою пользу.

 

  — Какая вы бабушка?

 

— Любящая-любящая. Но балую внука в меру. Он разумный мальчик (ему исполнилось шесть лет) и всё-таки понимает, где грань. С ним можно договориться. Но если у меня есть возможность побаловать его – делаю это.

 

  — Елена Ивановна, круглые даты имеют для вас какое-то особое значение?

 

— Скорее всего, это просто день, когда я появилась на свет. А про круглые даты лучше бы я вообще не знала! И, честно скажу, я себя совершенно не ощущаю на ту цифру возраста, какая прописана в паспорте. Застопорилась где-то на 33-х годах. Слава Богу, что он даёт мне сил, терпения, энергии. Я ещё хочу работать. И много работать. Мне доставляет удовольствие уставать, когда я мотаюсь с работы в театре в «Антрепризу», а оттуда вечером к студентам. Больше двух дней я не могу сидеть дома. Дальше я начинаю выть. Мне всё время надо работать, крутиться. Но при этом не забывать семью и друзей, с которыми хочется чаще встречаться.

Беседовал Павел ЛЕПЕНДИН

 

 

ХОРЕОГРАФИЯ В ТЕАТРЕ

 

Валерий Попов

 

ЛЕГКОЕ ДЫХАНИЕ И ТЯЖКИЙ ТРУД

 

 Современный танец на сцене воронежского Камерного театра

 

За последние два десятилетия ситуация в искусстве танца радикально поменялась. И если еще в конце двадцатого столетия утверждение о том, что «в области балета мы впереди планеты всей» было похоже на правду, то сегодня мировой балет эту истину успешно опровергает. Речь идет не только о классическом балете, но и о contemporary dance (современном танце). Раньше они существовали изолированно, но сегодня и классический танец, и современный все чаще пересекаются и в каком-то смысле дополняют, а порой и обогащают друг друга.

И на Западе, и в России появилась целая плеяда балетмейстеров, успешно работающих в области современного танцевального искусства. Имена Иржи Килиана, Форсайта, Анжелена Прельжокажа, Мак-Грегора хорошо известны и популярны не только в Европе и Америке, но и в России тоже. Любопытная деталь: прима-балерина лондонского Ковен Гардена россиянка Наталья Осипова, всемирно известная прима-балерина Мариинского театра Диана Вишнёва, прима-балерина Большого тетра Светлана Захарова уже несколько лет наряду с партиями в классических балетах с успехом танцуют в постановках как зарубежных, так и российских хореографов. И не только танцуют, но еще и патронируют целый ряд весьма успешных и популярных проектов, пропагандирующих творчество молодых российских хореографов и танцовщиков. Одним словом, современный танец в наши дни вполне востребован и пользуется большим успехом. Особенно у молодежи, что не удивительно. Вспомним повальное увлечение молодых рок-н-роллом, твистом, брейк-дансом и удивимся – многие движения этих полузабытых пришельцев с Запада органично вошли в хореографическую лексику российских балетмейстеров нынешнего дня.

Увлечение современным танцем не обошло и Воронеж. Наш город, с устоявшейся репутацией театральной столицы Черноземья, и его зрители, разумеется, в курсе новых тенденций в искусстве хореографии . Важную роль здесь сыграл Платоновский фестиваль. Вот уже десять лет в его программах обязательно присутствуют спектакли зарубежных компаний современного танца, поставленные знаменитыми западными балетмейстерами. И надо сказать, что все они проходят при переполненных залах. А два года назад, учитывая интерес публики, художественный руководитель Камерного театра и Платоновского фестиваля Михаил Бычков пополнил творческий состав артистов драмы небольшой танцевальной труппой. Рискованное, на первый взгляд, решение обернулось успехом. Десять молодых танцовщиков с энтузиазмом и энергией молодости приступили к занятиям. Благо, что новое современное здание располагает прекрасным репетиционным танцевальным залом. И вот уже третий сезон в текущем репертуаре Камерного театра — танцевальные спектакли. Они вполне заслуженно пользуются популярностью и, что самое главное, имеют своего постоянного, неравнодушного зрителя.

 

ОЖИВШАЯ АНТИУТОПИЯ

 

Ольга Васильева — автор хореографии двухактного спектакля по мотивам одноименного романа Евгения Замятина «Мы» — поставила перед  молодыми исполнителями довольно сложную задачу. Артисты должны были выразить свои впечатления от чрезвычайно многозначного литературного произведения посредством танца, ибо он для постановщика и для артистов является самостоятельной формой искусства. В нем соединяются музыка, движение, свет, краски, костюмы персонажей, а тело обретает свой визуальный, полнокровный язык.

Содержание романа, который долгие годы советской власти находился под запретом и был впервые опубликован в СССР в 1988 году, по жанру и по сути своей антиутопия. Это страшный рассказ о некой тоталитарной стране, где человек волею правителей лишён права не только на личную жизнь и семью, но даже и на собственное имя. В этом обществе жизнь каждого из его членов строго регламентирована и любое отступление от установленных правил влечет за собой строгое наказание. Душа человека, его мечты, эмоции и фантазии воспринимаются властителями как заразная болезнь и подлежат искоренению. Таков вкратце сюжет этого довольно мрачного повествования. Вполне понятно, что воплотить в танце все его подробности задача не из простых. Да и судя по всему хореограф Ольга Васильева к этому не стремилась. А вот ключевые моменты фабулы оказались в центре внимания постановщика, а также композитора Александра Карпова, художника Юлии Ветровой и художника по свету Константина Бинкина. Образ спектакля был подчеркнуто осовременен в музыке, декорациях и костюмах, а главное — в танцевальной лексике, предложенной балетмейстером молодой труппе.

Чем современный танец отличается от классического? Прежде всего, наверное, тем, что впитывает в себя все сегодняшнее, все многообразие и сложности нынешней жизни. И поэтому он чрезвычайно подвижен, непредсказуем и не отягощен вековыми правилами и канонами. В спектакле «Мы» все без исключения молодые танцовщики воплощают в хореографическую форму не только перипетии романа Замятина, но и окружающую их жизнь, её напряжённые новые ритмы, манеры, пластику. В этом странном, пронумерованном мире, где главный герой Д-503 (Игорь Прудской), а его возлюбленная 1-303 (Наталья Неповинных), бушуют свои страсти и конфликты, напоминая зрителям, что «…сильна как смерть любовь», а душа человеческая бессмертна.

 

ПУТЕШЕСТВИЕ ВО ВРЕМЕНИ И ПРОСТРАНСТВЕ

 

Спектаклю «Безмолвная весна», по мотивам романа Олдоса Хаксли «Обезьяна и сущность», предпослан эпиграф этого же автора: «Трагедия – это фарс, вызывающий у нас сочувствие, фарс – трагедия, которая происходит не с нами». Хореограф Константин Кейхель, думается, сделал это не случайно. Действие в романе происходит, слава Богу, не с нами, а с людьми и некими абстрактными аборигенами, пережившими глобальную ядерную катастрофу на планете Земля. Надо отдать должное постановщику – не теряя чувства юмора, ему удалось сосредоточить внимание труппы, а стало быть, и зрителей, не столько на трагических последствиях мировой катастрофы, сколько на поисках ответа на вопрос о том, что делает человека разумным. И совсем не случайно по ходу действия то тут, то там проецируется портрет Чарльза Дарвина — основоположника теории нашего происхождения.

Танцевальная лексика спектакля разнообразна, порой эклектична, соединяя танец модерн с ритуальными телодвижениями, а современный танец с балетной классикой. Тем не менее, она не производит впечатления сумбура и суеты, ибо точно ложится на музыку композитора Константина Чистякова, использующего в своем творчестве широкий диапазон различных музыкальных жанров и инструментов. А самое главное заключается в том, что этот своеобразный танцевальный язык, предложенный постановщиком, органично воспринят труппой. И в массовых сценах, и в дуэтах, и в сольных номерах явно проступают черты слаженного ансамбля, искренней увлеченности процессом творчества, неким упоением стихией танца. Будь то уморительное соло вождя (Виталий Шилов) с бананом и его же искрометное танго с главным героем — сценаристом и ученым-исследователем (Олег Петров). Ну и, конечно, не обошлось всё это путешествие во времени и пространстве без любви. Главный герой теряет голову от очаровательной аборигенки в исполнении Ольги Рыжковой. Их дуэт с головоломными поддержками, объятиями и прочими балетными нежностями ставит не просто точку, а восклицательный знак в финале этого увлекательного и зрелищного спектакля.

 

МАГИЯ ЗАЗЕРКАЛЬЯ

 

Одноактный балет «Зеркало» хореографа Павла Глухова на музыку композитора Василия Пешкова — пока единственный спектакль молодой труппы, не имеющий в своей основе литературного первоисточника. Отсутствие сюжета как такового — обычное дело в творческой практике молодых постановщиков современного танца. Как правило, их больше интересует внутренний мир героев, их переживания, эмоции, чувства и прочие «исходные данные» личности человека вне контекста конкретных событий и временных обстоятельств. А учитывая, что основным инструментом в познании глубин сознания в данном случае является тело танцовщика, Павел Глухов в своей новой работе максимально усложняет лексику, добиваясь предельной выразительности каждой сцены, каждого фрагмента.

О чем собственно этот спектакль? Есть в нем главный Герой, которого танцует Николай Гаврилин, в наличии его возлюбленная (Ольга Рыжкова) и Альтер-эго главного Героя (Олег Петров). Не менее значимое «действующее лицо» — солидных размеров округлое зеркало, вначале нависающее над планшетом сцены, а затем опускающееся все ниже и ниже. Это метафора и визуальное отражение чувств и переживаний всех участников этого, прямо скажем, не обычного пластического действа.

Перед зрителем разыгрываются причудливые, порой сюрреалистические сцены, порожденные разгоряченным воображением Героя, занятого борьбой со своим Альтер-эго. Напряжение, накал этой борьбы и тревоги впору объяснить опытному психоаналитику. Но Герою этого не надо. Он предпочитает решать свои внутренние проблемы на сцене, излечивать все печали и страхи в танце. Для него это самый действенный и лучший способ сохранить себя. И поэтому два ключевых дуэта главных действующих лиц, поставленные в стиле, напоминающем классические адажио, так эмоциональны, психологически насыщены, исповедальны и убедительны.

В пандам солистам — шесть танцовщиц и танцовщиков: Екатерина Чёпорова, Наталья Неповинных, Мария Беленёва, Ульяна Чепурина, Игорь Прудской, Олег Эпов. Всего шесть, а впечатление такое, что на сцене, по крайней мере, их полтора десятка. Чисто композиционный эффект хореографии Павла Глухова захватывает внимание зрителя полностью. Исполнители то падают, как подкошенные, на пол сцены, то перекатываются и вскакивают, образуя живописные группы. Пробеги, перекаты, прыжки и ещё много элементов акробатики, переплавленных хореографом и артистами в танец, восхищают. И не заставляют зрительный зал задуматься о том, как велики физические нагрузки этих ребят! Осознание этого приходит уже после бурных, продолжительных и вполне заслуженных аплодисментов в конце спектакля.

Воронежский Камерный театр уже давно стал общепризнанной и популярной площадкой сценического искусства не только в своём городе, но и далеко за его пределами. Здесь постоянно реализуются самые разнообразные, но всегда интересующие публику проекты. Труппа современного танца — один из таких удачных проектов и несомненная заслуга Михаила Бычкова, дерзнувшего создать практически с нуля столь яркий и талантливый коллектив единомышленников.

 

ФОРМУЛА ПРИТЯЖЕНИЯ

 

Сергей Кисин

 

МАРС, ПЕСКОВ И МЯСОЕДЫ

 

    Состоявшийся некоторое время назад в зале филармонии творческий вечер Николая Дроздова удивил каким-то неправдоподобным аншлагом. Неужели, думалось мне, люди готовы платить ощутимые суммы не за спектакль или концерт, а просто за то, чтобы послушать чьи-то рассказы. Оказалось – готовы.

Хотя готовность, безусловно, определяется «ролью личности в истории». В этом смысле Николай Николаевич – действительно уникальный пример. Людей, которых любят буквально все, да ещё и заслуженно – единицы. Встретиться с ними (пусть и на расстоянии пары сотен метров) желают миллионы. Не для того, чтобы послушать.  И тем более не для получения какой-то конкретной информации. А совсем по другим причинам. Интересно увидеть, чем человек «дышит»: какая у него манера общения, мимика, чем он так притягателен и что играет на пользу его обаянию.

В случае c Николаем Дроздовым «формула притяжения» проста и понята. Безграничная доброжелательность, открытость, неподдельная любовь ко всему живому вкупе с энциклопедическими знаниями и поистине беспрецедентным жизненным опытом. Набор –  круче некуда, но добавьте сюда еще и медийность (Дроздов стал известен ещё тогда, когда совсем необязательно было «раскручиваться» с помощью сомнительных делишек), и мы получим идеальную формулу.

Творческий вечер под необычным названием «Есть ли жизнь на Марсе?» оказался по факту в некоторой степени потоком сознания прославленного биолога и путешественника. В начале Николай Николаевич с нескрываемой наивностью сообщил, что, мол, название-то шутливое – жизнь есть только на Земле. А потом вдруг сказал, что, несмотря на всю его любовь к животным, тем не менее, думает, что они не могут считаться нашими друзьями. «Друзьями могут быть исключительно люди, – заключил Дроздов. – Только они способны помочь преодолеть трудности и удержать от каких-либо неблаговидных поступков».

Тут же учёный уточнил, что периодически поднимающийся в кругах зоозащитников вопрос о поголовном переходе на вегетарианство – плохая идея. «Это приведёт к социально-экономической катастрофе, – отметил Николай Николаевич. – Обанкротятся фермы, животных некуда будет девать. Закроются мясо- и хладокомбинаты. Из экономики выпадут целые отрасли. Да, в течение нескольких последующих веков можно постепенно уменьшать количество мясоедов. И тогда, может быть, мы естественным образом придём к тому гуманизму, о котором говорят зоозащитники. Но резко и сразу – ни в коем случае».

Вспомнил Дроздов на лекции и о связи с нашим городом. Николай Николаевич рассказал, что в своё время участвовал в создании аудиогида для Воронежского зоопарка. Но больше всего столица Черноземья ассоциируется у учёного с нашим прославленным земляком – Василием Песковым.

В 1975 году Дроздову пришлось на пару месяцев уехать в важную зоологическую экспедицию. И тогда Николай Николаевич на время своего отсутствия попросил Василия Пескова стать ведущим передачи «В мире животных». Но, как это обычно и случается, эксперимент затянулся: Дроздову настолько понравилось, как Песков ведёт передачу, что он уговорил журналиста остаться во главе программы. В итоге Василий Михайлович стал единоличным «хозяином экрана» на пару лет. В период с 1977-го по 1990 год Песков и Дроздов вели ее поочерёдно: выпуск – один, следующий выпуск – другой. Этот отрезок времени Николай Николаевич называет «серебряным веком передачи».

В последние годы «В мире животных» пропала из сеток федеральных каналов. Поэтому многие даже не в курсе, что в проекте с прошлого года работает новый ведущий – шестнадцатилетний Алексей Лапин.

– Я понятия не имею о методах записи, о технологическом оснащении студии и прочей телевизионной «кухне», – заявил Николай Дроздов. – Все мои знания – куда сесть и что сказать. Поэтому, когда речь заходила о том, что мне надо остаться в программе в качестве консультанта или эксперта, у меня это вызывало смех. Там все всё знают и без меня. Каждый должен заниматься своим делом. И в случае с передачей «В мире животных» такой подход всегда работал, как следует: недаром в 2018 году ей исполнилось полвека. Мы даже получили награду как самая «долгоиграющая» телепрограмма.

«Самая долгоиграющая телепрограмма», конечно, у нескольких поколений зрителей продолжает ассоциироваться именно с Дроздовым. Так что смена ведущего никак не повлияла на градус народной любви к Николаю Николаевичу. И прошедший в столице Черноземья творческий вечер учёного – лишнее тому подтверждение.

 

Михаил Фёдоров

 

ВОРОНЕЖСКИЕ ТРОПЫ ВАСИЛИЯ ПЕСКОВА

 

14 марта 2020 года исполнилось бы 90 лет Василию Михайловичу Пескову, замечательному журналисту, известному всей стране, в том числе и благодаря его очеркам и фоторепортажам, посвященным воронежской земле. Тут он родился и вырос, здесь состоялся профессионально, сюда, будучи уже  всеми признанным журналистом, приезжал неоднократно. 90-летию со дня рождения нашего земляка было посвящено немало интересных и неформальных событий, искренних и трогательных слов. Не только в Воронеже и области, но и в столице, и во многих уголках нашей громадной страны. Он объездил её вдоль и поперек, знал досконально и очень любил. А люди отвечали и отвечают ему взаимностью.

В моём архиве, к счастью, есть фотографии, на которых запечатлён сам Василий Михайлович, а также дорогие его сердцу места нашей области. Вот некоторые из них.

Родился он в селе Орлово, что на берегу Усманки – название этой речки теперь известно на весь мир благодаря именно Василию Михайловичу. Родительская усадьба была на месте, где теперь стоит дом № 46 на улице, которая теперь носит его имя. А на улице Пионерской — здание бывшей земской школы, в советские времена – семилетки, которую с похвальной грамотой окончил Вася Песков. У моста через Усманку Вася часто ловил рыбу популярной тогда «топотухой». Каждый раз, уже в возрасте, приезжая в Воронеж, Василий Михайлович непременно проведывал здешние места.

Из Орлово семья Песковых в 1947 году переехала ближе к железной дороге в поселок Воля, более известный как Тресвятская – так он назывался до революции, так называлась и называется до сих пор местная железнодорожная станция. Здесь, на улице Жданова, потом переименованной в улицу Дружбы, купили домишко, который со временем перестроили и жили в нем всей семьей: отец, мать и Вася с сестрами. Отсюда он ходил в местную среднюю школу. Старое одноэтажное здание сохранилось до сих пор. После десятого класса Василий Песков работал в этой школе пионервожатым. Теперь здесь открыт музей имени Василия Пескова. А в двухэтажном здании школы, он, став уже известным на всю страну, не раз встречался со школьниками.

Несколько лет Василий Михайлович трудился в редакции газеты «Молодой коммунар». Исходил и изъездил весь Воронеж и его пригороды, не было сельского района, где бы он не побывал. Писал и снимал, как кладутся трамвайные пути, как возводится силикатный завод, как первоклашки идут в школу, как строятся Семилуки, как в Чертовицке плоты с лесом изогнулись в излучине реки…

Уехав в Москву, работая в «Комсомольской правде», продолжал очень остро воспринимать проблемы и нужды Воронежской области. Например, когда случился мор рыбы на водохранилище, он собрал актив родного «Молодого коммунара»: как об этом написать, рассказать людям, что сделать, чтобы не повторилась напасть…

Есть у меня фотографии, на которых он — во время многочисленных поездок по Воронежской области. Вот он —  в петропавловской пустыне, вот —  в  Гороховке, в гостях у знаменитого сомолова Багринцева, вот – в Белогорском монастыре…

Это только наметки воронежских троп Василия Пескова. Пройдите ими и вы – вдохнёте ни с чем не сравнимые впечатления и, не сомневаюсь, найдёте еще много других песковских дорожек…

Василий Песков завещал развеять свой прах на краю поля, которое ведет в Ракитино. Воля его была исполнена.

 

ХОББИ

Павел Лепендин

 

РОСЧЕРКИ В ИСТОРИИ

 

В этом году круглые даты отмечают многие советские фильмы. Некоторые из них хорошо знакомы широкому зрителю. Другие, в силу своей давности, уже подзабыты. Но с каждым из них связана своя, особая история, которая сыграла определённую роль и в моей жизни. Так уж повелось, что я коллекционирую автографы. Некоторые были взяты при личных встречах с известными людьми, другие достались по наследству.

 Один из них относится к тому времени, когда я в силу своего возраста не мог встретиться с этим актёром лично. Речь об Игоре Владимировиче Ильинском. В 2020 году исполняется 90 лет со дня выхода на экран фильма «Праздник святого Йоргена», где Ильинский сыграл одну из главных ролей. Режиссёром был Яков Протазанов, а среди соавторов сценария — Илья Ильф и Евгений Петров.

Никогда не думал, что мне посчастливится побывать в квартире Ильинского в центре Москвы. И меня будет принимать в гостях его вдова, народная артистка РСФСР, одна из ведущих актрис Малого театра Татьяна Еремеева. Она сопроводила меня в кабинет Игоря Ильинского. Позволила присесть за его стол в его кресло. А над моей головой возвышался портрет известного и любимого артиста. Это была незабываемая  встреча. Татьяна Александровна прожила долгую жизнь. И каждый раз при общении по телефону благодарила за память об Игоре Ильинском.

В этом же фильме снимались ещё два легендарных актёра. Это мхатовцы Анатолий Кторов и Михаил Яншин. Тоже смотрю на их автографы и удивляюсь той особой теплоте, с которой они оставляли подписи, адресованные известному курскому архитектору и краеведу Алексею Григорьевичу Кепову.

55 лет исполняется в этом году фильму Леонида Гайдая «Операция «Ы» и другие приключения Шурика». Эту комедию, состоящую из нескольких новелл, знают практически наизусть. Мне довелось встречаться с теми, кто украсил фильм своим участием. Особо хочется вспомнить Георгия Вицина, знаменитого «Труса». Он пронёс этот свой образ через всю жизнь. Однажды удалось видеть этого великолепного актёра. В Москве, в Театре киноактёра, в своё время проходили представления с участием популярных артистов кино. Георгий Михайлович вышел на сцену в костюме «Труса». Но читал в этом образе – незабываемо, прекрасно – произведения Михаила Зощенко, чьё творчество он очень любил. Вицин завершал концерт, в котором принимали участие многие известные артисты советского кино. Мне удалось дождаться его у служебного входа. Он вышел с букетом цветов, подаренным одной из поклонниц, и со следами помады на щеке, оставленной той женщиной. На мою просьбу об автографе не просто оставил росчерк пера, но и нарисовал себя в образе «Труса». Я жестом показал тогда Георгию Михайловичу, что на щеке след от помады. Он усмехнулся: «Ничего, пусть жена поревнует». Жил он неподалёку от Театра киноактёра. Мне нужно было на метро, а ему домой. В ту пору артист был уже в преклонном возрасте, но так быстро шёл с этим букетом и помадой на щеке, успевая при этом здороваться с прохожими, узнававшими его, что я за ним еле-еле поспевал.

Тогда же впервые произошла встреча с его коллегой по легендарной гайдаевской тройке Евгением Моргуновым – «Бывалым». Позже мы дважды ещё встречались в Воронеже. Один раз в Доме актёра, другой – в кинотеатре «Пролетарий». В отличие от Вицина, Моргунов не был таким открытым и общительным человеком. Но в автографах поклонникам не отказывал, хотя и отпускал порой в их адрес не слишком лестные слова.

Из  актёров «Операции «Ы»…» доводилось встречаться с Виктором Павловым (Дуб), который тоже оставил в альбоме автограф со своим автопортретом, Виктором Зозулиным (Костя, радиотехник, товарищ Дуба), Натальей Селезнёвой (Лида), Валерием Носиком (студент-двоечник). В моей коллекции хранится также автограф Зои Фёдоровой, написанный простым карандашом.

Четырём популярным кинохитам исполняется в 2020 году 45 лет. Это «Афоня», «Ирония судьбы, или С лёгким паром», «Старший сын», «Здравствуйте, я ваша тётя!». Практически о каждом из творцов этих фильмов можно писать отдельные статьи. Но о Юрии Яковлеве, Андрее Мягкове, Лии Ахеджаковой я уже рассказывал на страницах нашей газеты. Но в каждой из этих картин есть знаковые для меня имена людей, встречи с которыми оставили дорогие мне воспоминания и автографы.

Сначала вспомним тех, кого уже нет с нами. Это Николай Караченцов («Старший сын») и Михаил Козаков («Здравствуйте, я ваша тётя!»). Николай Петрович Караченцов – особый человек в моей жизни. Так случилось, что он был крёстным отцом моей родственницы. К тому же, мне удалось не раз увидеть его на сцене. И, главное, в легендарном спектакле «Юнона» и «Авось» накануне его 60-летия. Каждая встреча с ним была праздником. И фотографировать его с поклонниками приходилось, и звонить по телефону, чтобы мои родные услышали вживую песни из «Юноны»… У меня в коллекции несколько автографов Караченцова. И с каждым из них связана  неповторимая история.

Михаил Михайлович Козаков. Когда-то в детстве представить, что доведётся встретиться с этим актёром, увидеть его на сцене в спектакле, поставленном им самим, поговорить, взять автографы в альбом и на его книге мемуаров, сфотографировать артиста в шикарной шубе, меховой шапке и курительной трубкой – такое было неосуществимой мечтой. Но сложилось, судьба подарила такой шанс. И сейчас, глядя на подписи двух прекрасных актёров, вспоминаю о них с благодарностью за возможность общения.

Если вспомнить «Тётю», то в этом фильме снимались ещё несколько артистов, сыгравших в моей жизни определённую роль. Александр Калягин – народный артист, председатель Союза театральных деятелей России. Именно его подпись стоит на моём членском билете СТД. С ним доводилось встречаться в Воронеже на выездной конференции СТД. Валентин Гафт – его видел во многих спектаклях в «Современнике», был на его творческих вечерах в Воронеже. Ему я благодарен за то, что в своё время именно Валентин Иосифович отговорил меня поступать в театральный вуз. Однажды я ему об этом напомнил. Тот разговор был в середине 1990-х годов, артист, конечно, забыл о нём. Однако поинтересовался: «Не жалеешь?». «Конечно, нет!», — ответил я с благодарностью.

  И ещё об одном человеке хочется сказать. Это народный артист СССР Армен Джигарханян – актёр-мудрец, актёр-философ. Видели бы вы, как он играл Беню Крика из бабелевского «Заката» на сцене московского театра имени Владимира Маяковского! Это одно из моих самых ярких театральных потрясений. А до того была история, которая просто меня удивила. Так случилось, что в московском метро неожиданно встретил известного актёра театра и кино, увы покойного, Андрея Болтнева. Он частенько подменял Джигарханяна в театре, когда Армен Борисович уезжал на съёмки. Тогда и сказал Болтневу о своём желании встретиться с Джигарханяном. Андрей Николаевич пообещал посодействовать. Назначил время, когда мне нужно было подойти к театру имени Маяковского. Была морозная осень. Приехал раньше. Замёрз в ожидании и уже было собирался уходить. Как вдруг ровно в то время, какое назвал Болтнев, у театра появился Армен Борисович. Заметил, что он кого-то высматривает. Не мог подумать, что меня. Однако, набравшись смелости, подошёл к нему, представился. «Так это ты меня ждёшь. Андрюша мне звонил, просил встретиться с тобой». Джигарханян расписался в альбоме, оставил подпись и на своей книге. А потом мы направились в сторону Нового Арбата. По дороге его многие узнавали, здоровались. Тогда не было мобильных телефонов. И если кто хотел сфотографироваться с актёром, делали это «дедовским» способом – на фотоаппарат. Признаюсь, тушевался тогда такому вниманию, в том числе и ко мне, поскольку шёл рядом с легендой.  Мы дошли до кинотеатра «Художественный» рядом с которым расположена станция метро, тепло распрощались с Арменом Борисовичем.

Я благодарен за эту встречу Андрею Болтневу. К сожалению, вскоре он ушёл из жизни и я не успел поблагодарить его лично за такой подарок судьбы.

 

ЛИТЕРАТУРА: РЕДКОСТИ

 

Олег Ласунский

 

ИНИЦИАЛЫ НА ПЕРЕПЛЁТЕ

 

Местный букинист Сергей позвонил на дняхи попросил о деловом свидании: дескать, желал бы показать одну любопытную редкость! Признаюсь, я сильно удивился: уже много-много лет в Воронеже не появлялось на горизонте ни единого дореволюционного издания, достойного собирательского внимания. Встреча состоялась, и в отсутствие других предложений я не мог отказать себе в удовольствии приобрести предлагаемый экземпляр. Впрочем, имелось и соображение иного рода: книга вовсе не случайно оказалась в чернозёмных краях…

         В 1900-х и первой половине 1910-х гг. в губернский Воронеж зачастил с инспекторскими визитами главный начальник военно-учебных заведений России, великий князь Константин Константинович, внук императора Николая I. Августейшая особа неизменно посещала Михайловский кадетский корпус, а зачатый ею в нашем городе сонет «Кадету» был вызубрен наизусть каждым воспитанником, облачённым в форменный мундирчик… Побывал Константин Константинович и в подворонежской Рамони, где находилось имение принцев Ольденбургских, и это событие тоже нашло отражение в одном из стихотворений царственного поэта. Свои сочинения представитель семейства Романовых печатал под псевдонимом «К.Р.», который едва ли нуждался в расшифровке: просвещённая публика хорошо знала, кто за ним скрывается. К.Р. как труженик пера был довольно плодовит, и библиографический перечень его произведений внушителен. В 1913 – 1915 гг. появился трёхтомник его «Стихотворений»; туда вошли и переводы с европейских языков.

Весьма популярна была также историческая драма К.Р. «Царь Иудейский». Она неоднократно переиздавалась, причём для широкого круга читателей печаталась в удешевлённом варианте. В Воронеже обнаружилось довольно интересное издание, вышедшее из стен типографии Министерства внутренних дел (С.-Петербург, 1914). Оно, помимо самой пьесы, включало массу ценной дополнительной информации. Обстоятельными являются примечания автора: они свидетельствуют о значительной подготовительной работе, проделанной им с многочисленными и порой труднодоступными источниками сюжета. Как выясняется, К.Р.  пользовался советами и указаниями специалистов по древнееврейской истории. Написанное белым стихом, эпическое по масштабу произведение насыщено персонажами –  от прокуратора Иудеи Понтия Пилата до простых воинов и даже бессловесных танцовщиц-рабынь. Действие происходит в Иерусалиме и хронологически обнимает собой всего одну неделю – от торжественного входа в сей град Христа Спасителя и до дня Воскресения Христова.

Драма К.Р. пользовалась среди изысканных театралов немалым успехом, чему в книге имеется зримое доказательство. Множество чёрно-белых снимков изображают актёров в сценических костюмах. Сам сочинитель играл в придворном спектакле роль Иосифа Аримафейского, и его внушительную фигуру на фоне оливковых деревьев можно узреть на одной из страниц. Есть в книге и особый лист, где, кроме драматурга, присутствуют также постановщики спектакля – от режиссёра Н.Н. Арбатова до композитора А.К. Глазунова. Последний представлен ещё и нотами своей «Песни учеников Иисусовых». Система вспомогательных указателей, составленных А.А. Майковой (она же участвовала в чтении корректур), позволяет легко ориентироваться в лабиринте текстов.

Уже первоначальное знакомство с книгой не позволяет усомниться: посвящённое «вечно дорогой» памяти П.Е. Кеппена издание готовилось с исключительным тщанием… Надо полагать, оно бережно хранилось на полках общественных и домашних библиотек, пока не грянул Октябрь 1917 года. Социальная ненависть к династии Романовых, помноженная на свойственное большевикам богохульство, немало способствовала тому, что наличие общедоступных экземпляров неуклонно сокращалось. Мне просто повезло.

Первовладельцем книги являлся не ведомый мне обитатель деревеньки Желябово, что где-то под Калугой. Во всяком случае, именно там была сделана дарственная надпись, датированная 21 сентября 1914 года. Уже вовсю полыхала мировая война, и общее минорное настроение должно было сказаться на содержании инскрипта: книга «высшего духовного просветления» преподносилась в «дни крови и великой русской скорби».

Для кого же предназначался экземпляр? Для Леонида Ипполитовича Рогге, человека, судя по всему, не без библиофильской закваски. По крайней мере, он поспешил отдать подарок в переплётную мастерскую Варсонофьева, что пребывала в уездном городишке на Рязанщине – Раненбурге. Переплёт, естественно, непритязателен, а златотиснённые инициалы «К.Р.» (вверху) и «Л.Р.» (внизу) давно потускнели. На роскошь столичных мастеров скромный полицейский чин не мог рассчитывать. Становой пристав Л.И. Рогге следил за надлежащим порядком во вверенных ему волостях и, кажется, особых нареканий со стороны начальства не имел. В наружной надзорной службе он состоял с 1901 года. Вероятно, состоял бы и далее, если бы в середине 1916 года не был зачислен в запасной пехотный полк; впрочем, на фронт прапорщик Л.И. Рогге уже не успел попасть.

Что ещё о нём сказать? Родился в Болгарии (1871), где служил отец, находился в законном браке с дочерью коллежского советника Евгенией Ивановной, урождённой Давыдовой, от которой произвёл на свет шестерых детей. После революции семейство обреталось в Воронеже, и, конечно, бывшему приставу удалось побывать в большевистских застенках. Случилось это в 1927 году. На свободу арестант вышел дряхлым стариком. В 1933 году Л.И. Рогге был погребён на Чугуновском кладбище. Говорят, в Воронеже до сих пор проживают его потомки.

Сегодня в интернете легко отыскать портрет нашего героя в полицейском облачении и герб его дворянского рода (изображена на нём барышня с серпом и ржаным снопом в руках): во многих европейских языках слово «Рогге» как раз и означает – «рожь». Все эти генеалогические подробности можно почерпнуть на сайте архивариуса рода – москвича В.О. Рогге. Кстати, если ему захочется ознакомиться с моим экземпляром книги «К.Р.», пусть обращается в Воронежский областной литературный музей имени И.С. Никитина, куда я вскоре намерен его передать.