«ЛИНИЯ ФРОНТА – ЛИНИЯ СЛОВА»: ПЕТРОПАВЛОВКА

  «ЗДЕСЬ СМЕРТЬ БЫЛА, НО ВРАГ ЗДЕСЬ НЕ БЫЛ…» 

В заголовке – перефразированная строка из стихотворения Николая Дмитриева (1953 -2005). И само оно звучит точным эпиграфом-камертоном предстоящему разговору:

 

*   *   *
Я раньше часто проезжал
Село, где танк на пьедестале,
Где наш народ врага сдержал,
И сосны часовыми встали.

А за селом, среди полей,
Всё тот же день, всё то же небо,
И все-таки чуть-чуть светлей –
Там смерть была,
Но враг там не был.

 

А теперь – по существу.

Посвященная 75-летию Великой Победы патриотическая акция редакции журнала «Подъём» и Воронежского региональной организации  Союза писателей России «Линия фронта – линия слова: воронежская литература о Великой Отечественной войне» была поддержана творческим активом Петропавловского района,  работниками  межпоселенческой библиотеки сразу, единодушно и безоговорочно. По-другому и быть не могло: ведь во время войны враг действительно «стоял у ворот»,  и оккупанты, расположившись на  высотах донского правобережья, видели в бинокль едва ли не половину хуторов и сёл  нашего района. И не только видели, но и расстреливали их прицельным  артиллерийским огнём.

Инициатива нашла поддержку и в администрации района, наметили дату проведения творческой памятной встречи в районном Доме культуры в конце апреля  сего года, но…

Причина, которая помешала нам реализовать задуманное, известна. Но она, эта важная для всех нас встреча, все-таки состоялась – здесь, на страницах сайта журнала «Подъём». И это радостно, и это здорово! Потому что событие это ещё раз подтверждает известную нам с  детства истину: и Победа, и наша благодарная память о ней – неотменимы.

 

ЛИНИЯ ФРОНТА

 

Михаил КРИВОШЛЫКОВ,

краевед, член Союза журналистов России

 

ВРАГ СТОЯЛ У ВОРОТ

 

Потерпев поражение под Москвой, германский генеральный штаб к 11 апреля 1942 года разработал план летней наступательной кампании под кодовым названием «Блау» (Синяя). Первым этапом этого плана предписывалось: армейской группе «Вейхс», 2-й полевой и 4-й танковой армиям нанести удар из района северо-восточнее Курска на Воронеж, а 6-й полевой армии генерала Паулюса – из района Волчанска на Острогожск. По достижении Воронежа 2-я и 4-я танковые армии должны были повернуть на юг и идти по направлению на Кантемировку. А навстречу им из района Славянска должна была наступать 1-я немецкая армия. Целью этой фазы операции, получившей название «Клаузевиц», было окружение и уничтожение войск Юго-Западного фронта.

28 июня 1942 года гитлеровские войска группы «Вейхс» атаковали на воронежском направлении, на стыке 13-й и 40-й армий Брянского фронта, прорвали оборону советских войск. Попытки Ставки и командования Брянского фронта организовать контрудары силами танковых корпусов не принесли желаемых результатов К 2 июля немецкие войска группы «Вейхс» достигли рубежа Касторная — Старый Оскол, и глубоко охватили с севера левофланговые дивизии 40-й армии.

Обо всём этом подробно написано в книге профессора С.И. Филоненко «Острогожско-Россошанская операция» «Сталинград на Верхнем Дону».

Начальник Генерального штаба А.М. Василевский, прибывший в штаб Брянского фронта в эти тяжёлые дни, позднее в своих воспоминаниях писал так: «К исходу 2 июля обстановка на  воронежском направлении резко ухудшилась. Оборона на стыке Брянского и Юго-Западного фронтов оказалась прорванной на глубину до 80 километров. Фронтовые резервы, имевшиеся на этом направлении, были втянуты в сражение. Ударная группировка врага грозила прорваться к Дону, и захватить Воронеж».

Вечером 7 июля 1942 года 6-я армия Паулюса получила приказ наступать силами 40-го танкового корпуса до высоты к югу от Михайловки. Немецкие войска силами до двух танковых дивизий при поддержке мотопехоты наступали с рубежа Россошь, Ольховатка по двум основным направлениям: вдоль железной дороги Россошь – Миллерово; и вдоль правого  берега Дона в направлении города Богучара. По решению ставки ВГК войска Юго-Западного фронта, чтобы не попасть в окружение отходили на линию обороны: Богучар – Кантемировка – Беловодск – Красный Луч.

9 июля немецкие войска  заняли Богучар, а через сутки были полностью захвачены Богучарский и Радченский районы. Но наши, отступающие войска Юго-Западного фронта, упорно сопротивлялись. И как гитлеровцы ни пытались, но красноармейцы удержали плацдармы на правом берегу Дона в районах Осетровки, хуторов «Тихий Дон», Ольхов и Оголев.

11 июля в районе хутора Галиёвка красноармейцами были уничтожены немецкие разведчики-мотоциклисты. 12 июля  по этим местам и переправе был нанесён мощный бомбовый удар, и гитлеровцы попытались сходу форсировать Дон. Но все их попытки были отбиты.

Таким образом, к середине лета 1942 года вся западная часть Воронежской области на правобережье Дона была захвачена гитлеровскими войсками и их союзниками: итальянцами, венграми и румынами. Выполняя приказ Гитлера, 6-я армия Паулюса и немецкие танковые дивизии ушли на Сталинград, а их сменили на правобережье Дона на юге Воронежской области войска 8-й итальянской армии.

Чтобы остановить дальнейшее продвижение фашистских войск, Ставка ВГК заранее подтягивала на левобережье Дона свежие войска, чтобы не дать захватчикам форсировать реку. Оборону на восточном берегу Дона от Верхнего Мамона Воронежской области до станицы Вёшенская Ростовской области держали войска 1-й гвардейской армии. Они начали размещаться на левобережье Дона в начале июня 1942 года. Одной из первых на Дон прибыла 1-я стрелковая дивизия этой армии. Она заняла участок обороны от Верхнего Мамона до села Старотолучеево Богучарского района. Штаб дивизии размещался в хуторе Артюхов Петропавловского района.

Жители сёл, оказавшихся к лету 1942 года в прифронтовой полосе Петропавловского и Богучарского районов, наравне с бойцами строили оборонительные сооружения, землянки, блиндажи. Старики плели плетни для укрепления стенок окопов, траншей.

Комсомольцы и молодёжь допризывных возрастов, не только участвовали в строительстве оборонительных сооружений, но и наравне со стариками и женщинами работали на полях. Армии, фабрикам и заводам нужен был хлеб и другие продукты. Нередко работать приходилось под артиллерийскими и миномётными обстрелами, под бомбёжками немецкой авиации. С высокого правого берега Дона весь наш тыл просматривался на многие километры. Если замечалось какое движение, тут же начинался обстрел.

Жители делились с бойцами последним куском хлеба, собирали тёплые вещи для солдат. Правления колхозов района выделяли бойцам муку, сахар, яйца, мясо, масло; выделяли волов и лошадей для подвоза к фронту боеприпасов со станции Калач. Многие местные жители, хорошо знавшие окрестности, подсказывали разведчикам: где и как можно пробраться в тыл к врагу незамеченными. А иногда и сами ходили с ними проводниками. Многие женщины вступали в ряды боевых подразделений.

О помощи и поддержке, которую оказывали жители района воинам, а особенно разведчикам 1-й стрелковой дивизии, рассказывал  Николай Афанасьевич Рытенко, бывший начальник разведки этой дивизии. Он приезжал в Петропавловку на празднование Дня Победы 9 мая 1975 года.

Словом, фронт и тыл в то время были едины, и цель у них была одна: как можно скорее изгнать оккупантов с родной земли.

В упорных позиционных боях на Дону наши войска изматывали оккупантов, заставляли их вводить в бой свои резервы, не позволяя им перебрасывать их на сталинградское наступление.

А тем временем советское командование в условиях строжайшей секретности готовило сразу три наступательные операции: Воронежско-Касторненскую, Острогожско-Россошанскую и «Малый Сатурн». В их разработке приняли участие с выездом на место начальник Генерального штаба генерал-полковник А.М. Василевский и заместитель наркома обороны генерал армии Г.К. Жуков. К фронту скрытно и только по ночам подтягивались свежие войска.

Освобождение Воронежской области от фашистских оккупантов началось на юге 16 декабря 1942 года. В соответствие с планом операции «Малый Сатурн» войска 1-й гвардейской армии в первую очередь с Осетровского и некоторых других плацдармов на правом берегу Дона перешли в наступление. Войскам нашей 1-й дивизии противостояли части 8-й итальянской армии.

Наступление наших войск было настолько мощным, стремительным и неожиданным, что в период с 16 по 30 декабря вражеский фронт был прорван шириной 340 километров. Были разгромлены 5 итальянских, 5 румынских, 1 немецко-фашистская дивизии и 3 итальянских бригады. Серьёзное поражение было нанесено 4-м пехотным и 2-м танковым немецко-фашистским дивизиям. Захвачено было около 60 тысяч пленных, свыше 1900 орудий, 176 танков, около 370 самолётов.

19 декабря город Богучар был освобождён от оккупантов. А затем войска 1-й гвардейской армии были перенаправлены на Миллерово – Чертково. С  поставленной  задачей воины 1-й гвардейской армии и, прикрывавшей её правый фланг 6-й армии, успешно справились (6-я армия Воронежского фронта была передана Юго-Западному фронту.) Уже к 24 декабря войска Юго-Западного фронта вышли на линию Миллерово-Тацинская-Морозовск и перерезали пути снабжения по железной дороге, попавшей в окружение в Сталинграде 6-й немецкой армии Паулюса.

1-й стрелковой дивизии, оборонявшей Придонье в наших краях, за успешные действия в ходе операции «Малый Сатурн» было присвоено звание гвардейской, и она стала именоваться 58-й гвардейской стрелковой дивизией.

К концу января 1943 года в ходе Воронежско-Касторненской и Острогожско-Россошанской операций вся Воронежская область была очищена от фашистских оккупантов и их союзников: итальянцев, венгров, румын и мадьяр.

 

 

ПОЭЗИЯ

 

Юрий БОБОНЯ

(1938 – 1976)

 

ОБЕЛИСКИ

 

Ах, обелиски, обелиски,

Суровой жизни алфавит…

Читаю траурные списки –

За каждым именем –

Убит.

Здесь все простые рядовые

Свой судьбы,

Своей земли.

Но, умирая за Россию,

Они в бессмертие вошли!

 

 ПУЛЯ

 

Лето. Сорок первый. Небо – небыль,

Синевой слепящее до слёз.

Цепью – по неубранному хлебу

Наспех сформированный обоз.

В землю запрессованы колосья

Силою копыт,

колёс,

ступней…

Вдруг – как выстрел –

Сквозь разноголосье:

— Воздух!

И раскатисто:

— К земле!..

Брошенный на землю страхом жгучим,

Я скользнул в густую рожь рывком,

Небу погрозив, на всякий случай,

Боязливым детским кулачком.

Треск в ответ.

И темнота с зенита,

Чёрный дым, всё растворилось в нём.

Только солнце, сбитое с орбиты,

Прыгало оранжевым пятном.

Может, лишь мгновенье длилось это,

Может, вечность,
Может, только час,

Может, в цель, а может, рикошетом

Шлёпнулась почти у самых глаз

Пуля…

Тупорылая, литая,

Серебристым лучиком маня,

Пуля, безобидная такая,

Что была отлита на меня.

Я её, шальную, осторожно

Взял едва послушною рукой

И услышал тот же крик тревожный

Всем, в живых оставшимся:

— Отбой!

Я не встал – вскочил единым махом,

Словно в путь собрался налегке:

Понял, что не будет больше страха,

Если смерть

зажата

в кулаке!..

 

ПОБЕДА

 

А той весною

Еле-еле

Жила разбуженая весь.

Не помню, что тогда мы ели,

Но помню,

Что хотелось есть!..

По вечерам

Страдали девки –

Ходили плечи ходуном…

А вместо музыки –

Припевки,

А вместо клуба –

Вдовий дом.

А в голосистой их беседе

Звучали вера и укор:

«Она придёт, придёт Победа —

А… любых нету до сих пор…

И быть героями милёнкам,

Тому порукой – ордена!»

…И я не верил похоронкам,

Пока не кончилась

Война…

 

Иван НИКОЛЮКИН

(1936 — 2004)

 

БАЛЛАДА О МАТЕРИ

 

Нежней не найти

материн­ского сердца,

Сильней не найти

материн­ского сердца…

Три сына, три брата

Ушли на войну.

Три сына, три брата

в чужую страну

Прогнали врага, высшей чести верны,

Но только два брата вернулись с войны.

Омыла слезами их раны старушка

И тихо спросила:

— А где же Андрюшка?

Мой милый, мой славный,

Мой младший сыночек?

И старший ответил:

— Рос в поле кусточек.

Он вырван был взрывом.

На свежей могиле,

Мы, с братом прощаясь,

Его посадили… —

Промолвил и средний,

Вздохнув глубоко:

— Могилу его отыскать нелегко.

Мы были в том месте,

Но холмик исчез.

За годы и куст превращается в лес.

Ни слова в ответ не промолвила мать

И стала в дорогу котомку сбирать.

— Тебе не под силу.

Он долог, тот путь! —

Воскликнули братья.

— Пройду как-нибудь.

— Но где же ты хочешь могилу найти?

— Я знаю, что нужно

На запад идти.

В жестокие дни материн­ской недоли,

Что может быть тверже,

Сильней ее воли!

Немало пришлось ей осилить дорог

С тех пор, как оставила дом и порог.

Был долог,

и труден,

и скорбен был путь.

Решила старушка в лесу отдохнуть.

Присела она меж весенних берез

На холмик,

Который травою зарос.

Потом прилегла, утомившись, старуха.

Вдруг слышит:

В земле простонал кто-то глухо.

Ей волосы вздыбил нечаянный стон

И кровь заморозил.

И вырвалось:

«Он».

И в ужасе тихо спросила старушка:

— Ты здесь, мой сыночек,

Откликнись, Андрюшка…

— Я здесь.

Ты пришла? Ты нашла меня, мама?

— Нашла.

И разверзлась могильная яма.

Он, щурясь от света,

Стряхнул с себя глину.

Упала старушка в объятия к сыну.

Рыдая смеялась,

смеялась рыдая.

Промолвил Андрюшка:

— Спасибо, родная.

Я знал,

Задыхаясь в горячей крови,

Нет силы сильней материн­ской любви,

Безмерной любви чудодейственной силы,

Способной и мертвых поднять

Из могилы!

 

 

   СОЛДАТЫ

 

Три дня

И три ночи солдаты

По грязным дорогам идут.

Винтовки, мешки, автоматы

Им плечи усталые трут.

На запад, на запад, на запад.

Скрывались штыки за бугром,

И бабы не смели заплакать,

И дети — шуметь за двором.

Суровые лица колонны

Смотрели суровей вперед,

Когда им старушки поклоны

Творили от ближних ворот.

И этому долгому маршу,

Казалось,

Не будет конца…

Шли грозно солдаты.

И в каждом

Хотелось признать мне

Отца.

 

Николай НИКОЛЮКИН

(Род. в 1940 г.)

 

У НАС ИТАЛЬЯНЦЫ

 

У нас итальянцы, и перья порхают

на шляпах. Диковинка в нашем краю.

Убитых своих здесь в войну поминают,

резинку детишкам дают.

 

Детишки не знают, а если б и знали,

то вряд ли нарушили мнимый уют,

и как, и за что здесь тогда умирали,

и жвачку спокойно жуют.

 

От нас итальянцы, согласно указу,

увозят останки, закутав их в плед.

Филипп одноногий и Сашка без глаза

тревожно и долго всё смотрят им вслед.

 

Как будто б напомнить хотят им калеки:

тогда итальянцы, бежав впопыхах,

запомнились нашим одним лишь навеки:

оставив взрывчатку на наших полях.

 

А дети, игрушек не видев глазами,

ручонкой тянулись к «игрушке» цветной.

Платили за это руками, ногами,

а чаще невинной своей головой.

 

У нас итальянцы, на лицах улыбки.

Хорошие нынче у нас времена.

Но помнят калеки: какой же мир зыбкий

и как же свирепа, жестока война.

 

 

Михаил РУБАНОВ

(1923 – 2005),

участник Великой Отечественной войны

 

МАРШ ПОБЕДЫ

 

С волненьем ещё раз встречаем

Величие даты такой.

Мы чтим и мы не забываем

Отцов наших путь боевой.

 

Друзья нам привет посылают,

От недругов козни одни.

Россия Победу встречает

В цветущие майские дни,

В цветущие дни, в победные дни.

 

В единстве сплочённых народов,

Не щадя своих жизней и сил,

Фашистов – духовных уродов –

Советский Союз разгромил.

 

Враги наши тщетно стремятся

Принизить Россию в войне

И нашей Победы боятся.

Позор этой грязной возне!

 

На чёрной могиле отродья

Осиновый кол был забит,

Великим советским народом

Фашизм оголтелый разбит.

 

Иван ТОПЧИЁВ

(1932 — 2002)

 

*   *   *

Будила мать, толкая в бок:

— Проснись, сынок… Проснись, сынок…

Проснись и выкреши огня,

Зажги коптилку для меня.

…Удар кресала по кремню

Рассыпал искры – быть огню!

Скорей бы выкресать, скорей –

И снова спать бы на заре,

Но трут, наверное, подмок…

— Суши дыханием, сынок.

Он сушит… Крешет вновь и вновь,

И пальцы разбивает в кровь,

И плакать хочется ему,

И слёзы он роняет в тьму.

А мать:

— Сыночек, отдохни.

Быть может, где-то есть огни.

Я быстро сбегаю с ведром

Пусть даже в самый дальний дом,

Горящих углей принесу,

Картофельный приставлю суп,

Зажгу в печи сухой хворост,

Из хаты выгоню мороз…

К окну прилипла. Видно ей:

Во всей деревне нет огней.

У детской раненой руки,

Как фейерверки, искр клубки.

И вот зажёгся зольный трут.

Огонь до пламени раздут!

Гордится сыном мать: в их дом

Идёт деревня за огнём.

«Поспи, сынок… Поспи, сынок»

…Тогда ещё он знать не мог,

Что из кремней – осколков скал

Огни Победы высекал.

 

ПАМЯТЬ СЕРДЦА

 

Валентина БУРАКОВА

 

ВОТ ОТКРОЕТСЯ ДВЕРЬ, И ВОЙДЁТ ОН…

 

Я принадлежу поколению родившихся накануне Великой  Отечественной  войны. Проводив своих отцов на фронт,  мы, вернее, многие из нас, больше не имели счастья видеть их. От папы мы получили два солдатских письма-треугольничка. В первом он сообщал, что идёт формирование части, во втором – их везут на фронт. И больше от него не было ни одной весточки. Только осенью 1947 года мы получили письмо, где сообщалось «…в апреле 1944 г. Бураков Иван Сидорович пропал без вести…» Не только тогда, но и всю оставшуюся жизнь мама не верила в случившееся и часто рассказывала, как в соседних сёлах получали даже похоронки, а позже приходили хорошие известия.

Эта вера придавала маме силы, и она продолжала жить и работать, чтобы помочь детям встать на ноги, получить образование. Всю жизнь она отдала детям, внукам, посчастливилось ей понянчить и правнуков. И хотя мама всё время была окружена теплом и заботой родных, уважением односельчан, она не переставала верить: вот откроется дверь, и войдёт он, Иван Сидорович, молодой, стройный, весёлый, каким он был до войны и каким запомнился ей навсегда.

«Без вести пропал…»

Сколько солдат – защитников Родины пропали без вести в годы Великой Отечественной войны? Может, таких было больше, чем с известным местом захоронения. А мы, дети, внуки и правнуки, даже не знаем, где сражался наш папа и дедушка,  защищая Родину, где его могила, чтобы поклониться праху его… А как хотелось бы знать.

С такой просьбой в августе 2004 года я и обратилась в Центральный архив Министерства обороны, в город Подольск. Шли дни, недели складывались в месяцы. А ответа всё не было. Я понимала, что у работников архива очень много работы, особенно в связи с 60-летием Победы. Но не переставала ждать. И вот через полтора года получаю ответ. Когда взяла в руки конверт и поняла, откуда он, от волнения не могла сразу вскрыть его. Вот содержание того письма: «…Бураков Иван Сидорович, 1902 г. р., уроженец Воронежской обл., Петропавловского района, с. Дедовка, призван в СА Верхне-Донским РВК Ростовской обл., умер в немецком плену 19 января 1943 года…»

Я читала, читала эти строки архивной справки и никак не могла понять их смысл. А когда, наконец, поняла, то почувствовала, что задыхаюсь от рыданий. Мне не хватало воздуха… Я оказалась на улице. Куда я шла, не знаю. Люди со мной здоровались, о чём-то говорили – я машинально отвечала и шла, шла дальше. А в голове набатом стучало: «Зачем? Почему? Как это могло случиться?» Несколько дней не могла думать ни о чём другом, кроме этого печального известия, и днём, и ночью я пыталась отыскать ответы на мучающие меня вопросы. Я не знаю, кому они были адресованы. Скорее всего, тем людям, кто развязал ту ужасную войну, которая не только унесла жизни миллионов людей и жизнь моего папы, но и совсем лишила нас счастливого детства. Чего им не хватало, варварам? Почему гибли ни в чём не повинные люди? Как могло случиться, что погиб мой отец? Ведь у него было всё: свободная страна, интересная работа, счастливая семья. Он растил детей, радовался жизни и не думал ни на кого нападать… 65 лет мы жили надеждой на возвращение нашего папы, верили в чудо. И только через 65 лет узнали о его смерти… Я поняла, что не смогу обрести душевный покой, пока не выполню наказ мамы. Я должна рассказать папе о нашей жизни без него.

— Папочка, родненький, когда в августе 1941-го года  ты ушел защищать от фашистских захватчиков нас и родную землю, мама, следуя твоему совету, переехала из станицы Казанская к родным в Дедовку. Вместе легче было переносить горе и все трудности военного лихолетья. А трудностей было предостаточно. Папа, твои два письма, датированные 41-м годом, мы получили, и мама во всём старалась следовать твоим советам. Но прошу тебя, родной мой, не суди так строго маму за то, что она не выполнила один твой наказ: беречь себя. Себя она не жалела и не берегла, а с раннего утра и до поздней ночи была на колхозных работах, где пахали на коровах и волах,  вручную сеяли и убирали урожай, косили траву, заготавливая сено для колхозного скота.  В 42-ом году фронт проходил уже по  р. Дон. Фашисты были в Абросимово и стреляли в мирных жителей,  женщин и стариков, косивших сено на лугу вдоль реки. Нас эвакуировали вглубь района, в Новотроицкое. Дедушка Иван Григорьевич Посыльный, будучи отличным мастером,  и там работал в кузнице. Ему дали полдомика, где в двух маленьких комнатках мы все (9 человек) и жили. Беженцам не всегда находилась работа в колхозе, и мы выжили только благодаря заработку дедушки Ивана и упорному труду в огороде. Мама два раза в месяц пешком ходила в Дедовку (35 км) в любое время года, чтобы узнать, нет ли каких известий от тебя. Но возвращалась всегда расстроенная, так как писем не было.

Когда фашистов с Дона прогнали, мы вернулись домой, в Дедовку,  где нас ожидали новые испытания: дом был разобран на строительство блиндажей, ценные вещи (швейная машинка, постель и др.), спрятанные в яме, забраны. И мама с бабушкой, наплакавшись вволю, принялись за строительство лозянки: рубили колья и лозу, делали плетни, а соседи помогали в перерывах между колхозной работой обмазать, поставить кровлю и укрыть жилище соломой. Бабушка Татьяна и дедушка Иван (хотя и неродной отец мамы, но очень добрый человек) помогали нам. Дедушка советовал маме остаться в Новотроицком, где они теперь жили. Но мама решила жить в Дедовке. Вдруг придёт письмо от тебя, а нас там не будет: кто станет искать адресата?

Папа, ты знаешь, что в Дедовке песчаные земли, поэтому урожаи были плохие, а мы часто голодали.  Дедушка с бабушкой отрывали от своих детей хлеб, чтобы поддержать нас. Мама ходила (как она говорила, «обыдэнкой») туда и обратно за один день. Но однажды зимой её чуть не загрызли волки. Когда она была возле Колка (что в степи, в 9 км от дома), стало смеркаться. И тут она услышала жуткий волчий вой, от которого волосы становятся дыбом, а затем и увидела целую стаю голодный волков, которые преследовали её. Но волки не нападали, двигаясь в сотне метров от неё. По-видимому, они  выжидали: когда упадёт она, измождённая под тяжким бременем непосильной ноши, тогда они набросятся и разорвут ей. Но мама на ватных от страха ногах продолжала двигаться вперёд, так как дома были голодные дети, которых она должна была накормить и спасти от голодной смерти. Только возле деревни волки отстали. Когда измученная долгой и трудной дорогой и бледная от страха мама вползла в дом, она долго не могла говорить. А придя в себя, рассказала о том, что с нею случилось. Бабушка  Паша, Коля и я всю ночь плакали и умоляли её не ходить больше одной. Узнав о случившемся, дедушка Иван запретил маме ходить пешком, а старался с кем-нибудь передать хлеб для нас.

Папочка, родненький, осенью 47-го года мы получили на тебя «похоронку». Но мама не верила в случившееся. «Без вести пропал – это ещё не погиб… А на войне всякое бывает… Нет, ваш отец живой», — упорно повторяла она. Мама часто рассказывала нам о тебе: какой ты был добрый, как любил нас, как занимался с Колей по математике. Мама была мужественной женщиной и не плакала при нас, детях, чтобы не расстраивать. Только ночами она своё вдовье горе  поверяла подушке, которая к утру была мокрой от слёз. Но мы видели, как переживает мама,  как ей тяжело, и старались с Колей сделать ей что-то приятное,  помочь в работе. Очень рано научились мы выполнять все работы по дому, ухаживать за коровой и телёнком, содержать в порядке огород. Довелось нам познать и холод, и голод, испытать на себе смысл обидного слова «безотцовщина». А еще нас называли «Оксанчуками». Мама терпеливо объясняла Коле, что это не обидное прозвище, это пока нет папы – зовут по маме, а вот придёт отец – сразу перестанут так называть. Не знаю, то ли слова мамы помогли, то ли брат по-своему, по-детски сумел постоять за себя,  но только сверстники всегда уважительно относились к нему, а уже в двадцать лет его называли Николаем Ивановичем, что большая редкость в селе.

Папочка, ты так вопросительно смотришь на меня с фотографии. Хочешь узнать о своих братьях и сёстрах?  Пять братьев погибли на фронтах, защищая Родину. Домой, по ранению, вернулся только дядя Аким.  Твои сёстры Мария и Анастасия имели семьи, детей, а тётя Дуся умерла рано. Папа, помнишь, у дяди Акима был приёмный сын  Прокофий, военный. Он несколько раз был женат, но детей у них не было. Когда я училась во втором классе, он предложил маме:

— Ксеня, отдай мне Валю. Ведь вам так трудно,  вы голодаете, а я дам ей всё: пищу, одежду, образование. Подумай о её будущем.

Но мама ответила:

— Проня, не обижайся, но детей разлучать не стану. Сама есть не буду, а их накормлю.

Именно так она и поступала всегда. Папочка, ты помнишь, что маме удалось закончить только курсы ликбеза, она могла читать. Но она всегда поощряла нашу с Колей тягу к чтению, знаниям. Мама никогда не ругала нас, когда мы допоздна при коптилке зачитывались книгами, забывая о времени и дефицитном керосине. Коля по математике пошёл в тебя, в школе учился хорошо, и учителя советовали ему учиться дальше. Но по окончании школы он по-взрослому решил: «Мама, двух студентов тебе не осилить. Поэтому я пойду на курсы трактористов и буду работать в колхозе.  А учиться дальше будет Валя».

После окончания семи классов я поступила учиться в Богучарское педучилище. Самые трудные и голодные были 53-55-е годы, когда мы, студенты, по карточкам получали по 500 граммов хлеба на день. Хлеб получали до занятий. Пока сидишь на занятиях, по крошечке незаметно кладёшь хлеб в рот. К концу второго урока его уже не было. А есть так хотелось, что по ночам желудок сводило от боли и тошнило от голода. И мама пешком приходила в Богучар, чтобы принести кусочек сливочного масла, где-то чудом купленное подсолнечное масло, картошку. Себе отказывая во всем, он старалась поддержать меня. Довелось ей тонуть в ледяной донской воде во время половодья и ледостава. Однажды зимой, когда возвращалась из Богучара,  в степи между Дьяченково и Абросимово она чуть не замёрзла, во время бури сбившись с дороги. Её подобрали и обогрели жители Абросимово. Папочка, ты видишь, что мама выполнила главный твой наказ: сберечь детей. Она не только сберегла нас, но воспитала и дала нам образование. Твои дети, двое внуков и пятеро правнуков – люди честные, трудолюбивые, порядочные, какими ты и хотел нас видеть.

Папочка, родненький, с большим волнением и душевным трепетом держу в руках и читаю твоё письмо, написанное в сентябре 41-го года и проникнутое любовью и заботой о маме и детях. Хочу сказать, что мамочка тоже очень любила тебя. Сколько к ней сваталось мужчин-односельчан, но она всем давала отказ. Мама любила только тебя, верила в твоё возвращение и всю жизнь ждала тебя.

Знаешь, папа, Коля страдал сердечной недостаточностью. А в пятьдесят лет у него случился инфаркт, и он ушёл из жизни, оставив жену и дочь. Мама тяжело переживала эту утрату. После трагической смерти Николая мама жила со мной, в Петропавловке, и последние четыре года была парализована (по-видимому, сказались нервные и физические перегрузки военных и послевоенных лет). Но в свои восемьдесят девять лет она не утратила ни ясности ума,  ни своей веры. За месяц до того, как уйти в мир иной, по радио она услышала песню «Я тебя никогда не увижу». Ее слёзы градом катились по морщинистым щекам. Она молча слушала и плакала. Но когда прозвучали последние слова: «Я тебя никогда не забуду», мама помолчала, затем попросила меня: «Доченька, когда придёт отец, расскажи ему, как мы жили, сколько горюшка хлебнули. Думаю, он будет гордиться своими детьми и внуками. Всё-всё ему расскажи…»

Папочка, родненький, хоть частично, но я выполнила наказ мамы и рассказала о том, как мы жили без тебя, как ждали тебя и как нам тебя не хватало все эти долгие годы. Папочка, но мы ничего не знаем о том, как ты жил последние полтора года? Но сердце мне подсказывает, что тебе было намного труднее, чем нам. Ведь ты был вдали от родных и близких людей, которые могли бы тебе помочь и поддержать, накормить и согреть своей любовью, перевязать физические и исцелить душевные раны. Прости нас, пожалуйста, папочка, за то, что не смогли быть рядом с тобой и облегчить последние часы и минуты твоей жизни. В этом нет нашей вины – ты сам понимаешь.

Дорогой, родненький папочка! От имени всех твоих наследников я говорю: спасибо тебе за то, что честно выполнил главные свой долг – спас нас от чумы  XX века, от фашистов, и наш род продолжился. Спасибо тебе за то, что ценой собственной жизни  ты отстоял мир и землю, свободу людей. И мы, твои дети, внуки, и правнуки, обещаем тебе, что будем делать всё для того, чтобы не было войны на земле, чтобы не гибли больше люди и не росли бы дети сиротами. Все свои дела мы сверяли и впредь будем сверять с твоей достойной жизнью.

 

ДОНСКОЙ БЕРЕГ

 

Александр НЕСТРУГИН

 

«И ТРАНШЕИ НА ОЩУПЬ СУДЬБУ МОЮ ИЩУТ…»

 

ПИСЬМО ИЗ 41-го

 

Адрес краток: вместо дома-улицы –

Только номер почты полевой…

Детские каракули сутулятся:

           ПАПКА

ПРИХОДИ СКОРЕЙ ЖИВОЙ

           ВАНЯ

МАМКА ЗАХВОРАЛА

ХЛЕБУШКО НАМ С НЮШЕЙ ОТДАВАЛА

А САМА НЕ ЕЛА

А МОРОЗ

 

…Папке прочитать не довелось…

1980

 

АВТОБИОГРАФИЯ

 

Отцу

Кадровик протянул мне листок, завершая беседу:

«Напишите…»

Я не уместил на листке!

У тебя покороче: «За отвагу» да «За Победу»

На сутулящемся пиджаке…

 

У тебя покороче… К чему писанина пустая?

Я писал на лощёной бумаге, но минут года и года –

Кто мою биографию перечитывать станет?

А твоя – навсегда…

1982

 

ПАРАД 41-го

 

Времен суровы опечатки…

И вязнет шепоток  в ушах:

«Здесь век иной и нет брусчатки,

Чтоб на века печатать шаг.

 

Здесь надо жить намного проще,
И незаметней, и серей…»

…Глухой райцентр, ночная площадь,

Стволы засохших фонарей.

 

И – ни души. И всё, что было

Судьбою – исподволь, не вдруг –

Глухая темень обступила

И знамя рвёт моё из рук.

 

Но я – ты скажешь, труд напрасный? –

Свой век врагу не отдаю.

Но я – уже на той, на Красной,

Брусчатой площади стою!

 

Похмельный бред? Больные нервы?

…Снег редкий. Злые сквозняки.

И рядом строит сорок первый

Свои последние полки.

2009

 

*    *    *

Навек приписан к рубежу,

Что отчий свет хранит,

Я никуда не ухожу –

Ни в злато, ни в гранит,

Ни в немоту, ни в кутежи…

Как в лопухах межу,

Страна бросает рубежи,

А я пока держу

Озябших дум глухую дрожь,

Отчаянье своё, —

И поймы, скошенной не сплошь,

Прорехи и рваньё.

И стёжку, что идёт пешком –

Ни тише, ни скорей –

И очи порошит снежком

Нагих осокорей…

По мне, стервозная молва,

Не надо горевать!

Меня от этого сперва

Попробуй оторвать:

От звёзд, что мне даруют высь

Во тьме, — и от иных,

Что с горьким полынком срослись,

Созвездий – жестяных.

От взгляда батиных наград

Из-под суровых лет.

Ведь мне оставлен на догляд

Не берег — белый свет.

И в затишек я не сойду

С отеческих высот.

…А ветер, что всегда тут дул,

Страну, как снег, несёт…

И я, подмогою забыт

У сданных деревень,

Навек не в злато, не в гранит —

Вжимаюсь в хмурый день.

И как бы ни был век жесток,

Поземкой не завьюсь.

Сгинь, подколодный шепоток!

Я жив. Я остаюсь…

2011

 

НА ДОНСКОМ БЕРЕГУ

 

Здесь дубы не сведёшь, как бывало, в полки –

Редкой цепью стоят на поверке вечерней.

И окопы ожине лежачей мелки,

И ползут лишь терны по ходам сообщений.

 

Часовым – белый бакен, видать за версту…

Неужели резервы все вышли  у Ставки?

Ночь придёт, а всех войск неуступчивых тут –

Я,  мальчишка седой,

Да дубы-перестарки.

 

…Я сюда прихожу, виноват без вины,

Тишины зачерпнуть, что тут горше и чище.

Тут позиции те, что врагу не сданы, —

И траншеи на ощупь судьбу мою ищут.

2015

 

 

*   *   *

«И Млечные Пути пылят

                                            Вокруг него с боков…»

Сергей Орлов

 

Они прозрели все! Ну, что ж…

Но как молчать, скажи:

Они затеяли делёж –

Не поля, не межи!

 

 

В шляхетском мороке поляк

Словес пускает пал –

И Млечные Пути пылят

Лишь там, где он ступал!

 

«Нет, эта пыль, — блажит румын, —

Лишь на моём следу!»

(Не та ли, что с донских равнин,

В сорок втором году?)

 

А в двух шагах – глуха, слепа

И в памяти больной –

Братушек ли, братков толпа

Стоит, давясь  слюной.

 

Братушка,  да неужто рад

И ты урвать свой кус?

…А Млечные Пути пылят –

Где Сталинград и Курск.

 

Где всё гремит последний бой,

Будя Европы стыд;

Где под звездою жестяной

Солдат советский спит…

2015

 

 

НАШИ ГЕРОИ

 

Михаил КРИВОШЛЫКОВ

 

КОМАНДИР «МОЛОДОЙ ГВАРДИИ»

 

          Иван Васильевич Туркенич, Герой Советского Союза

Он прожил короткую, но яркую и мужественную жизнь. Родился он 20 января 1920 года в селе Новый Лиман Петропавловского района Воронежской области. К разрухе и гражданской войне добавился страшный голод. Чтобы не умереть с голоду, Феона Ивановна и Василий Иванович Туркенич собрали свои нехитрые пожитки, погрузили их на самодельную тележку и пешком отправились в шахтерский посёлок Сорокино на  Украине,  преобразованный в 1938 году в город Краснодон. Там прошли детские и юношеские годы Ивана Туркенича. В этом городе он окончил среднюю школу и перед самой Великой Отечественной войной поступил в зенитное артиллерийское училище.

С первых дней Великой Отечественной войны Иван Туркенич в действующей армии. Тяжёлые бои с фашистскими захватчиками, отступление. Воевать ему пришлось недалеко от родных мест. В бою  на Дону противотанковая батарея лейтенанта Туркенича прикрывала переправу наших войск.

Дважды раненый он попал в окружение и оказался в плену, но бежал. Пробрался в Краснодон, где жила его семья. Подлечился, но смириться с бесчинствами гитлеровских захватчиков и их пособников не мог.

В государственном архиве Воронежской области и областном краеведческом музее есть интересные материалы, рассказывающие о дальнейшей судьбе Ивана Васильевича Туркенича.

«С конца августа 1942 года по январь 1943 года работал в тылу врага, руководил подпольной комсомольской организацией «Молодая гвардия», за что награждён орденом Красного Знамени и медалью «Партизан Отечественной войны» 1-й степени», — читаем в автобиографии, написанной самим Туркеничем.

В отчёте «Дни подполья», представленном ЦК ВЛКСМ, он позже  запишет: «В сентябре месяце немцы живыми закопали 30 горняков Краснодона. Начались расстрелы членов партии. В этот момент и зародилась наша первичная организация…. Мы создали штаб руководства своей организации…. Меня, как человека военного, товарищи избрали впоследствии командиром подпольной организации…»

Как командир Туркенич, человек решительный, волевой, находчивый. При его участии были разработаны планы и совершены операции по уничтожению вражеской машины с офицерским составом, по освобождению военнопленных из Волчанского военного лагеря, поджог биржи.

В ночь с 7 на 8 ноября группа Ивана Туркенича повесила двух полицейских. На груди полицейских оставили плакаты: «Такая участь ждёт каждого продажного пса».

По предложению командира разрабатывается текст торжественной клятвы молодогвардейцев. Первым присягал он, лейтенант Туркенич. Вслед за командиром прозвучали голоса молодых патриотов.

С этого момента «Молодая гвардия» превратилась в подлинно военно-патриотическую организацию, действующую по единому плану под руководством партийного подполья.

В «Молодой гвардии» закалился и возмужал комсомолец Туркенич. Организация была раскрыта полицией, так как среди слишком широкого круга молодёжи, вовлечённой в неё, оказались и менее стойкие люди.

Ивана Туркенича не было среди 49 человек, которых фашисты сбросили в 53-метровую бездну шурфа шахты № 5. Ему удалось в январе 1943 года уйти от лап гитлеровских головорезов. Несколько дней после начала арестов, он скрывался на самой окраине города – в посёлке Первомайском у Нади Ивановой. Через пять дней на сцену вышел полицай и сказал: «Дошли слухи, что у кого-то скрывается Туркенич»… На следующую ночь, выполняя приказ «Молодой гвардии», Туркенич ушёл.

Он вернулся в Краснодон уже после изгнания немецко-фашистских захватчиков и у могилы своих боевых товарищей сказал: «Прощайте, друзья! Слышите ли вы меня, други мои? Пока видят мои глаза, пока бьётся в моей груди сердце, клянусь мстить за вас до последнего вздоха, до последней капли крови! Я не сниму этой солдатской шинели до тех пор пока последний немец, как оккупант, вступивший на нашу землю, не будет уничтожен…»

Эту священную клятву Иван Туркенич выполнил до конца. В рядах Красной Армии , преследуя врага, он прошёл всю Украину. На фронте Иван Туркенич был образцом стойкости и храбрости, твёрдости и находчивости. Он отличился в жестоких боях на Киевско-Житомирском направлении, в районе Радомышля. Герой Советского Союза С.П. Серых вспоминал: «В разгар боя из села выползли пять фашистских танков. Они шли на батарею Туркенича. Неожиданно замолкло одно из орудий, потом второе. А танки подходили всё ближе и ближе. Сейчас они начнут уничтожать наши позиции! И тут заговорило одно из молчавших орудий. Сразу же запылал один танк, завертелся на месте второй, а орудие всё било и било прямой наводкой. И тогда уцелевшие два «тигра» повернули обратно.

— Это вам за краснодонцев, — сказал Иван Туркенич.

Весть о подвиге молодого офицера облетела весь фронт. О нём писали в газетах, листовках, говорили на собраниях личного состава и в беседах.

— Ну, кому, как не Туркеничу, возглавлять комсомол 99-й стрелковой Житомирской Краснознамённой дивизии, — решили в политотделе. Побеседовали с молодым офицером, и он согласился. Ему нравилась работа с молодёжью. С февраля 1944 года Ивана Туркенича назначают помощником начальника политотдела дивизии по комсомольской работе.

Для молодых воинов Иван Туркенич был живой легендой. Ведь он уже успел и повоевать, и получить ранение, и в оккупированном Краснодоне создать такую боевую организацию, от действий которой земля буквально горела под ногами у оккупантов. Он умел словом и делом вселять в души молодых бойцов веру в победу над врагом. На привале он был душой компании, а когда враг наседал, он отбивал атаки противника вместе со всеми и первым поднимался в контратаку, увлекая личным примером бойцов. Вот что написал ему в рекомендации на вступление в ряды Коммунистической партии инструктор политотдела дивизии Соболев:

— Исключительно большую работу провёл товарищ Туркенич среди комсомольцев и всего личного состава дивизии, рассказывая об истории и деятельности лучших людей Ленинского комсомола – героях краснодонцах…, поднимая у бойцов наступательный порыв и разжигая в их сердцах великую, неутомимую ненависть к фашистским оккупантам…»

Но Иван Туркенич был не только пламенным политработником, но и отличным воином, показывающим личным примером, как нужно воевать.

Однажды командованию срочно потребовалось достать «языка». Судя по тому, что задачу ставил сам командир дивизии генерал Сараев, можно было судить о сложности и важности задания. В разведку шли только комсомольцы. Перед ними и должен был выступить Иван Туркенич по роду своей службы. Но вместо беседы он обратился к генералу:

— Товарищ генерал, разрешите самому пойти в разведку. Ведь я же бывший подпольщик, владею немецким языком. И пусть ребята знают, как действовала «Молодая гвардия».

Генерал подумал, потом коротко сказал:

— Молодогвардейцы — в наших сердцах. Разрешаю включить старшего лейтенанта Туркенича в поисковую группу.

Захват «языка» прошёл нормально, но на обратном пути разведгруппа была обнаружена. Тяжело ранило командира. Командование на себя взял Туркенич. Он приказал разведчикам отходить поочерёдно, прикрывая друг друга огнём. Сам первым начал бить по вражеским вспышкам. Благодаря этому маневру разведчики добрались до наших траншей без потерь. А уже на другой день весть об удачной операции разведчиков под командованием политработника по поимке важного «языка» облетела всю дивизию. Это был один из эпизодов из боевой биографии командира молодогвардейцев.

Любимой книгой Ивана Туркенича на фронте был сборник «Комсомол в боях за Родину». В этой книге Туркенич черпал опыт лучших питомцев комсомола, отличившихся в боях с немецкими оккупантами – Лизы Чайкиной, Зои Космодемьянской, Александра Чекалина и других.

Смерть сразила отважного молодогвардейца в расцвете сил. Незадолго перед этим его приняли в ряды КПСС.  В августе 1944 года на территории Польши он совершил свой последний подвиг.

В окрестностях польского местечка Глогув противник держал глубоко эшелонированную оборону. Ведь в этом районе находились подземные заводы, где производились ракеты-снаряды. Рота старшего лейтенанта Панкратова была на одном из труднейших участков наступления.

Так случилось, что в роте накануне наступления погиб комсорг. Туркенич решил идти в атаку вместе с этой ротой. Нужно было морально поддержать бойцов воодушевить их перед боем. Поднявшихся в атаку наших воинов гитлеровцы встретили шквалом огня. Бойцы залегли. Это и нужно было противнику. Теперь он мог ружейным и миномётным огнём уничтожать не окопавшихся атакующих. Всё решали доли секунды, ибо каждая из них могла стоить жизни нашим бойцам.

Мгновенно оценив обстановку, Туркенич крикнул: «Коммунисты и комсомольцы! За Родину, вперёд!» И солдаты поднялись. Пошли в атаку и другие подразделения. Противник был смят и опрокинут. Советские воины ворвались в Глогув. Но в этот момент осколок от близко разорвавшегося снаряда пробил грудь отважного молодого офицера. Его подхватили бойцы, на их руках он и скончался. Ивана Туркенича не стало в 11 часов 14 августа 1944 года. Он так и не узнал, что ему присвоено воинское звание капитан.

Хоронила его на следующий день буквально вся дивизия, а точнее её представители из всех полков и рот. На траурном митинге прозвучала клятва бить врага так же, как и Иван Туркенич.

«Туркенич – это жизнь и молодость, это всё лучшее, что впитала в себя наша молодёжь за годы Великой Отечественной войны», — писали в дивизионной газете о подвиге молодогвардейца.

Дивизия, отдав последние почести герою, мощнейшей артподготовкой пробила брешь во вражеской обороне и двинулась вперёд, к Висле. Она уже была недалеко. Бойцы жестоко мстили врагу за смерть своего отважного комсомольского вожака. Они взяли три столицы: Будапешт, Вену и Берлин – главное логово фашистского зверя. Свою клятву отважному молодогвардейцу они с честью выполнили.

Через несколько лет после Победы прах Ивана Туркенича перенесли из посёлка Глогув в город Жешув. На его могиле установили обелиск из светлого камня. На нём лаконичная надпись: «Герою «Молодой гвардии» Ивану Туркеничу. Граждане Жешувского воеводства». Даты на камне: «1920 – 1944» свидетельствуют, что пламенный советский патриот прожил всего 24 года, но каких!  Свою жизнь Иван Туркенич очень плотно заполнил полезным для людей содержанием. И не его вина, что звание Героя Советского Союза ему было присвоено лишь в мае 1990 года.

Словно об Иване Васильевиче Туркениче русский поэт и писатель А.К. Толстой сказал:

 

Блажен, кто рядом славных дел

Свой век украсил быстротечный.

 

Память об отважном командире «Молодой гвардии» навечно осталась в сердцах краснодонцев, его земляков-петропавловцев, а также и многих-многих людей, с кем он воевал или кто узнал боевой путь истинного защитника Родины.

Идею об увековечении памяти героя-земляка в год его 40-летия подали новолиманцы. Её подхватил райком, а затем и обком ВЛКСМ. Комсомольцы и пионеры области дружно взялись за сбор средств на памятник. Да это и понятно, ведь в ту пору молодогвардейцы и их командир Туркенич для них были образцом истинного и беззаветного служения Родине. Изготовил памятник воронежский скульптор Сушков. Под его руководством бюст был отлит на заводе в Мытищах Московской области.

Памятник Ивану Туркеничу был открыт в Петропавловке в 1961 году. В этом мероприятии участвовали делегации из разных уголков области, а также молодогвардеец Радик Юркин и мать Ивана Туркенича — Феона Ивановна, родственники героя.

В 1967 году в связи с генеральным планом застройки райцентра, памятник перенесли в школьный парк, где он находится и сейчас. Имя Героя Советского Союза Ивана Васильевича Туркенича в 90-е годы присвоено пионерской дружине Новолиманской средней школы. Жители нашего района свято чтят память отважного воина-земляка.

 

 

ЛИТЕРАТУРНО-ПОЭТИЧЕСКИЙ КЛУБ

                                            «ОТЧИЙ КРАЙ»

 

ВИДЕТЬ МИР, СЛЫШАТЬ СЛОВО…

 

Прошло уже более одиннадцати лет с того дня, когда мы, литераторы Петропавловского района, собравшись в читальном зале межпоселенческой библиотеки на организационное заседание литературно-поэтического клуба «Отчий край», определяли, решали,  каким нашему клубу быть. Сошлись на том, что всем нам нужно каждый день учиться – видеть мир, слышать слово.
Сказать легко, а вот сделать… Учились вместе – и многому, даже о таких тонких материях, как стихотворные размеры, речь вели. Старались прикоснуться, по-новому взглянуть на русскую поэтическую сокровищницу: не единожды  звучали на наших заседаниях стихи и классиков —  Пушкина, Тютчева, Фета,  и выдающихся поэтов современности —  Юрия Кузнецова, Николая Рубцова, Алексея Решетова, Николая Дмитриева.

Встречались с поэтами профессиональными, членами Союза писателей России: зваными гостями клуба были главный редактор журнала «Подъём» Иван Щёлоков и молодой талантливый павловчанин Сергей Луценко. Приглашали на творческий «огонёк» поэтов, имеющих петропавловские  корни: Николая Николюкина (Богучарский район) и Николая Калинина (Павловский район).

Вспоминали литераторов-земляков, уже ушедших, но не забытых, — Юрия Бобоню, Ивана Николюкина, Ивана Топчиёва, а также не чужих Петропавловке Алексея Прасолова, Геннадия Луткова, Анатолия Ионкина, Алексея Багринцева.

Радовали нас, делились с нами своими творческими удачами, стихами и песнями добрые соседи,  коллеги-литераторы из Калача, Кантемировки, Богучара, из недальних казачьих станиц Вёшенской и Казанской. Обычным делом стало обсуждение публикаций в «толстых» литературных журналах  («Подъём», «Дон», «Наш современник», «Молодая гвардия»), новых поэтических книг ведущих поэтов России Светланы Сырневой, Евгения Семичева, Юрия Перминова, Виктора Кирюшина, Дианы Кан. У членов клуба выходили книги, появлялись публикации в районной газете, работники библиотеки готовили и «издавали» — малым тиражом, на компьютере – коллективные поэтические сборники.  А ещё были поэтические фестивали, на которых члены нашего клуба нередко назывались в числе лучших, творческие встречи с читателями, участие  в концертах, выступления на праздничных мероприятиях – много, много было ещё творческих добрых дел, всего и не перечислишь.

Не сама собой, а усилиями многих людей – особо хочу отметить заведующую районной библиотекой Татьяну Дрога и возглавляющую отдел краеведения Надежду Мельникову – была создана особая творческая атмосфера, которая позволила членам клуба ощущать себя не одинокими пловцами в безбрежном литературном море, а частицей могучего духовного поля русской литературы, хранящего Россию.

Сегодня петропавловские поэты, отдавая дань Великой Победе,  присоединяются к патриотической акции журнала «Подъём» и Воронежского регионального отделения Союза писателей России «Линия фронта – линия слова».

Александр НЕСТРУГИН,

председатель литературно-поэтического клуба «Отчий край»,

член редколлегии журнала «Подъём»

 

 

Мария АЛЁШИНА

 

БЛОКАДА!

Какой была тогда блокада,

В те годы, страшные, войны?

Она была…для Ленинграда!

Она была… для всей страны!

 

Её безмолвно хоронила

Та, полумёртвая, родня…

И даты  в записи хранила

От года, месяца и дня!

 

Какой была тогда кормёжка?

Кусочек хлеба – на талон!

Морозы лютые, бомбёжка…

Но был терпенья эталон!

 

Терпели женщины и дети!

Терпели голод… старики!

Они прошли невзгоды эти!

Искали помощь у реки!

 

Нева водою всех снабжала!

И это было на виду!

Путь жизни Ладога держала

По снегу зыбкому и льду…

 

Дорога жизни была скользкой…

Была бедой! Была наградой!

А сколько душ на «Пискарёвском»?

А сколько мучено блокадой?

 

Эх, время… прошлое, былое,

О той блокаде расскажи!

Не приходи сюда с войною!

Не нарушай нам рубежи!

…

Блокада Ленинграда была с 08.09.1941 г. по 27.01.1944 г.

 

 

Алексей ДИМИНТИЕВСКИЙ

 

ВЕТЕРАН

Майский день. Не на параде –

Без цветов и без наград

Перед домом в палисаде

Он на стуле, солнцу рад.

 

Палка тут – его подмога.

В дни войны был исполин.

Нынче ж путь, что до порога, —

Что дорога на Берлин.

 

В ДЕНЬ ПОБЕДЫ

Давно закончилась война.

Уж нет отца – её солдата.

Но каждый раз в святую дату

Держу я бати ордена.

 

С годами им горжусь вдвойне.

Награды ж те – упрёком мне:

Поверил в сказки сатаны,

Мол, строим рай.

…И нет страны.

 

 

 

Александр ДРОГА

 

ВО СНЕ УВИДЕЛ Я ВОЙНУ

Во сне увидел я войну,

Там орудийные раскаты

Гремят за почерневшей хатой.

Вот так увидел я войну.

 

За что же снится мне такое,

Тревожа сердце, — не пойму?

Мне сон тот не даёт покоя,

В котором видел я войну.

 

Виктор ЛЮБЧЕНКО

 

ТЫ НЕ ИСЧЕЗ, КАК В ПОЛЕ ДЫМ…

Душа поныне слёзы льёт,

Скорбит и плачет по тебе.

А сердце просится в полёт,

Навстречу ласковой судьбе.

 

Ты перешёл рубеж огня,

Вселился в душу и мою,

Лишь потому живу и я –

Тружусь, влюбляюсь и пою.

 

Ты не исчез, как в поле дым,

Пал не затем, чтоб умереть.

В века шагнул ты молодым,

Ты есть спаситель, дух и свет.

 

 

 

Александра ЛЕЛЕКИНА

 

ВЕТЕРАНАМ ВОЙНЫ

По зову Отчизны вы ринулись в бой

С жестокой и лютой фашисткой ордой.

И жизнь не щадя, чтоб Отчизну спасти,

От отчего края беду отвести.

 

Так много суровых и яростных дней

Вы храбро сражались на страшной войне,

Не всем суждено остаться в живых,

Теряли вы с болью друзей фронтовых.

 

Вы с ними делили и хлеб, и табак

В огне беспрерывных боёв и атак,

Но сколько судьбой вам отпущено жить,

Погибших друзей никогда не забыть.

 

Они смертью храбрых погибли в бою

За отчий свой край, за Отчизну свою,

Но в памяти вашей не меркнет их взгляд,

Они, как живые, в глаза вам глядят.

 

От страшной чумы вы народы спасли,

За это вам низкий поклон до земли.

Давно отгремела, утихла война,

Но подвигом вашим гордится страна.

 

Валентина ОСТРОВЕРХОВА

 

 В ДЕНЬ ПОБЕДЫ

В День Победы вспоминаем всех,

Приходим к обелиску поклониться.

Давайте, люди, скажем войне: «Нет!»

Война не может повториться.

 

Во имя завтрашнего дня,

Во имя тех, кого нет с нами,

Пусть не погаснет пламя Вечного Огня!

И небо будет мирное над нами!

 

 

Надежда ПОНОМАРЁВА

 

ВОИНАМ, ПРОПАВШИМ БЕЗ ВЕСТИ

Давным-давно война

Уж прекратилась,

А без вести пропавшие

Молчат.

Вот так судьба о них

Распорядилась.

За что несут безвестия

Печать?

Вечный огонь – напоминаньем станет,

Что подвиг ваш

Бессмертен – на века!

Война жестоко убивала

Жизни,

Достоинства и чести –

Никогда!

 

 

Владимир ПЕЧНИКОВ

 

ЗАКОНЧИЛАСЬ ВОЙНА.

 г.  ПРАГА

 

Пахнет сочной молодой травой,

Солнце озаряет на пригорке,

Где усталый курит часовой

В старенькой армейской гимнастёрке.

Только что сменился на посту,

Думает о мамке и о доме,

Как встречались с Танькой на мосту…

В дымке всё и благостной истоме.

Видит он деревню и сады,

Дверцу у подпёртого забора.

Ива плачет горько у воды…

След слезы остался у затвора.

Кончилась война! Пора, родной —

Жить! По-настоящему, как надо…

И стучит в висках: домой, домой —

Словно боевая канонада!

А туман разлёгся на лугу,

Там, за Прагой — озеро лесное…

Но неймётся всё-таки врагу,

Нет войны, но нет ещё покоя.

Миг победы! Сдан последний пост!

А винтовка, будто бы живая,

Только встал солдатик в полный рост,

С плеч долой… Росу с травы сбивая.

В землях тех остался молодой…

Пуля-дура в голову стремится.

Лишь огонь: «Живой, живой, живой!» —

Говорит… И  вечно будет виться.

 

Светлана ПЛЫНДИНА

*   *   *

Молодая доля уходить в солдаты,

Оставались дома в деревенской хате

Две малютки-дочки и жена-любава,

Воля да неволя, а посмертно — слава.

 

Календарь листает — год тридцать девятый,

Не в учебку взяли, а на фронт — в солдаты,

Сердце бьётся в скорби раненою птицей,

Тут и сорок первый пересёк границы.

 

А песок сквозь пальцы, и сквозь годы — время,

Так и не узнала Михаила-деда,

Знаю только: был он совестлив и честен,

Защищал Россию, чтоб я пела песни.

 

Эх, пути-дороги Родины великой,

Братские могилы или крест простой,

Где-то там есть место кровушкой полито,

Не чужой полито — кровушкой родной.

 

А потомки спорят, рушат обелиски,

Оскверняя память и тревожа прах.

Время невозвратно: не вернуть нам близких,

Так зачем же раны наносить опять.

 

 

Виктор СЕРОВ

 

СКЛОНИТЕ ГОЛОВЫ, ДРУЗЬЯ…

Склоните головы, друзья,

Пред неизвестною могилой.

Не должен говорить вам я,

Да не смотрите на меня –

Благодарите, что вы живы!

 

Давно гремела здесь война –

Здесь похоронен воин славный.

Да и важны ли имена –

Не раз всходили семена

На этой сопке безымянной.

 

Мы им обязаны хранить

И чтить их подвиг безвозмездный.

Парады, шарики, помпезность –

Мы не умеем просто жить,

И воли нет у нас железной…

 

Склоните головы, как я,

И помолчите долго, долго,

Не надо здесь кричать «Ура!»
И с чувством показного долга

Пить водку, пиво до утра.

 

Погиб, друзья, он не за то,

Чтоб мы «гуляли» на могиле.

Он жизнь свою отдал за то,

Чтоб мирно жили в целом Мире

И понимали, кто есть кто.

 

Склоните головы, друзья,

Пред неизвестною могилой.

Ведь вы такие же, как я,

Не проходите просто мимо –

Ведь мы их внуки, сыновья!

 

 

Подготовил Александр НЕСТРУГИН

Фото Михаила КРИВОШЛЫКОВА