Травы рвутся из-под снега

НА ДОНУ

Пахнет степь простором Дона,

Той травой из-под подков,

Что взошла на пепле дома,

На густой крови веков.

 

Грозы пушки заряжают,

Пыль за конницей гудит.

Бабы мальчиков рожают,

А за ними смерть глядит.

 

Пахнет степь костром кипучим,

Конским потом, чабрецом.

Только тучи, только тучи

Пролетают над лицом.

 

Любо, братцы, право, любо

Слышать ветер за спиной!

Горячи казачки губы —

Жарче пули огневой!

 

А когда зимой поутру

Вьюгой скошены пути,

Я нырну в густые кудри —

Степью пахнут — не уйти.

 

Словно стрелы печенега,

Словно сабли Ермака,

Травы рвутся из-под снега —

Прорывают облака.

 

НОЧЛЕГ

Владимиру Крупину

 

Дом средь леса, бревно, поляна.

И луна, словно пень торчит.

Лай собаки истошный, рваный.

Вышел дед на крыльцо, молчит.

 

— Приюти. —

— Заходи, покуда. —

А в руке у него ружье.

— Опасаешься? —

— Много люда.

Реже добрые, чем гнилье. —

 

Покурили, попили чая.

Образа в заревом углу.

Ходит кот по избе, скучая.

Точит звонкий сверчок пилу.

 

Огляделся. Берет зевота.

— Где положишь-то? —

— У икон. —

На повыцветших желтых фото

Над кроватью — она и он.

 

Улеглись. Из-под пола — сырость.

— Мне-то скоро, наверно, в гроб.

Но, скажи, что с землей случилось?

То — пожарища, то — потоп. —

 

Что ответить? Молчу нескладно.

Точат ходики: тик да так.

— Не хотишь говорить, и ладно.

И твои дела не табак. —

 

Светит полно луна в окошко,

Даже видно: на сундуке

Дремлет щупленькая гармошка,

Позабывшая о руке.

 

— А сумеешь сыграть? —

— Пожалуй. —

Поднимается и берет.

Эти звуки сквозь сердце жалят,

Словно он свою душу трет.

 

Отыграл. В темноте пошарил

И опять — на сундук ее.

— То — потопы, а то — пожары.

Что же деется, е-мое! —

 

Наступи — тишину раздавишь.

За диваном скребется мышь.

— Вот и ты ничего не знаешь.

Утоптался. Поди-ко, спишь? —

 

В белой майке сидит на лавке,

В мироздание погружен.

Тени скользкие, как пиявки,

В листьях плавают у окон.

 

— А ведь что-то неладно в мире:

У земли развернулся крен…

 

Расплывается желтым жиром

Лунный свет от сосновых стен.

 

Тонконогий, как белый аист,

Он поднялся: — Пойду я спать.

Ничего-то и ты не знаешь,

Потому, что не хочешь знать. —

 

…Вот и думаю о погоде.

За печуркой прилег старик.

— Что в народе, то и в природе… —

Только ходики: тик да тик.

 

ДВЕ СОБАКИ

Разбросало солнце маки

На озерном серебре.

Жили-были две собаки

У соседа во дворе.

 

Резвецы и забияки —

У крыльца гоняли кур.

Словом, жили, как собаки,

Не дурнее прочих дур.

 

А сосед — больной и старый:

Гамаши да костыли.

Сели дети: тары-бары,

Да и в город увезли.

 

Ходят грустные собаки,

Ищут деда — нет его.

Хоть бока у них обмякли,

Вид пока что — ничего.

 

Но страшит их

двор уныньем,

Дверь, забитая доской.

Зарастает сад полынью,

Как собачий взгляд тоской.

 

***

О любви сказать еще желаю,

О своей негаснущей любви

К снегом запорошенному краю,

К селам, почерневшим на крови.

 

К этой вот истоптанной дороге,

К трепету весеннему реки,

Потому что на земле не многим

Светят изб родные огоньки.

 

Всхлипывает лодка у причала,

Яблоня касается руки.

Мне ночная птица прокричала,

Что дороги к детству далеки:

 

Через дымку сумрачных вокзалов,

Через кровь успехов и потерь,

Через холод ложных пьедесталов —

Ко всему, что дорого теперь.

 

Этот путь, быть может, в жизнь длиною.

Но за весь сердечный непокой,

Может быть, глаза рукой прикрою,

И увижу маму молодой.

 

МОЛЕНИЕ О КРЕСТЬЯНАХ

…Сохрани же, Господь, нашу светлую, щедрую землю

От пожаров, потопов и прочих негаданных бед.

Вот и я твою боль за грехи человека приемлю,

Потому, что страшнее, наверное, хищника нет.

 

Но не все так грешны. Эти люди в деревне у леса

Виноваты лишь в том, что доверились власти чинов —

Не смогли отстоять свои вольные чистые веси

И увязли в морщинах полей и развилках дорог.

 

Пожалей их, Господь. Без того им по жизни досталось

То пахать, то косить, отправлять сыновей на войну.

Кроме этой избы с огородом у них не осталось

Ничего.

Ничего не могу им поставить в вину.

 

Сохрани им любовь к этим пажитям, синим болотам,

Буеракам и песням в исчерченных плугом полях.

Здесь полынь на меже пахнет кровью и дедовским потом,

И ладонями бабушки теплится мята в лугах.

 

——————————————

Евгений Юрьевич Юшин родился в 1955 году в городе Озёры. Жил на Рязанщине, в Забайкалье. Окончил педагогический институт в Улан-Удэ. Автор многих книг стихотворений. Лауреат премии им. А.Т. Твардовского, Всероссийского поэтического конкурса им. А.С. Пуш­кина, литературной премии им. Але­ксандра Невского и Большой литературной премии России. Член Союза писателей России. Живет в Москве.