* * *

 

Эпоха лепит поколение,

Не доверяя пластилину.

И не по щучьему велению —

Сутулясь, тачкой возит глину.

 

Из глинищ старых, из оврагов,

С полей, что смутами размыты.

Из котлованов всех гулагов,

Всех Днепрогэсов и Магниток.

 

Из всех траншей, из всех окопов,

Что вжались в твердь — до мезозоя.

Та глина пахнет смертным потом

И непросохшею слезою.

 

Не мокрым парком и не садом,

Где цвета вешнего завеса.

И увлажнять ее не надо.

Она готова для замеса.

 

Лепи, пока она не скисла —

Ведь рай не возведен, не обжит.

И жги в печи стихи и письма,

Чтоб жизнь вдохнул

В ту глину

Обжиг.

 

* * *

 

Достался мне чудной народ,

В трех соснах белым днем плутает…

Берет ли злость меня? Берет!

Молчит и желваки катает.

 

А у самой глаза грустны.

Она-то знает — не химера

Те три сосны, те три сосны…

Надежда. И любовь. И вера.

 

НА ДОНСКОМ БЕРЕГУ

 

Здесь дубы не сведешь, как бывало, в полки —

Редкой цепью стоят на поверке вечерней.

И окопы ожине лежачей мелки,

И ползут лишь терны по ходам сообщений.

 

Часовым — белый бакен, видать за версту…

Неужели резервы все вышли у Ставки?

Ночь придет, а всех войск неуступчивых тут —

Я, мальчишка седой,

Да дубы-перестарки.

 

…Я сюда прихожу, виноват без вины,

Тишины зачерпнуть, что тут горше и чище.

Тут позиции те, что врагу не сданы, —

И траншеи на ощупь судьбу мою ищут.

 

* * *

 

Хмурит лозы излука,

Берег супится, крут…

За побег из «Фейсбука»

Орденов не дают.

 

Оправдаться мне нечем,

Но я все же шепчу

Увозящему вечер

В темноту дергачу:

 

«Небо там не смеркает,

И попробуй сбеги…

Ведь ведут на аркане

В плен — друзья, не враги!

 

И ни всхлипом, ни криком

Не спасешься, хитер…

Я твоим тихим скрипом

Тот аркан перетер».

 

* * *

 

Градов торжество престольных

И удельных строгий вид

Городок из дальних, школьных

Весен — застить норовит.

 

И босой проселок пыльный

Крикнет облаку: «Лечу!»

И холмов рушник ковыльный

Стелет память Калачу…

 

Счастья ль там искать, беды ли,

Снег ли, вьюга ли свистит, —

Даже полынок Медыни

Воздух выстывший сластит…

 

В детство броды-перелазы,

Солнечные берега.

…Светит князю — город Грязи,

А княгине светит — Мга…

 

* * *

 

Взводит ночь — но пока не спускает курки…

Бьются по ветру крыльями полы плаща —

И срываются с мелей чирки-трескунки,

И все ходят кругами, в трещотки треща.

 

И слепое теченье, меняя нажим,

Все скрипит пересохшим пером тростника —

Все о том, что чужое в ночи сторожим;

Что свое нам открыться не может пока.

 

* * *

 

Ушел в ракитник омуток —

Наверно, не вернуть…

Оно и жизни — на глоток,

Но, может, растянуть?

Седой ракитник промолчит —

Скребет ракушки челн…

И я не захочу мельчить,

Не захочу — ни в чем.

 

* * *

 

Как жалок он, привычный мир,

Когда природой в темень кинут —

И сотни гроз, затеяв пир,

Грома согласные содвинут!

 

Себя спасая — и губя

Дрожащегубой немотою,

Людской испуг спешит себя

Укрыть за зримою чертою:

 

За воском крыш, бумагой стен…

Но сердце, слыша слабый оклик,

Не хочет насмерть биться с тем,

Что вспышкой ослепило окна

 

И, будто бы созвучно злу,

Грозит задеть раскатом тяжким.

…Но эти капли по стеклу —

Как пальцев зябнущих костяшки…

 

* * *

 

Мир стоит на китах?

…И разлив берега,

Как задачки ответ, обнажит…

Мир стоит на китах?

Мой — на смытых корнях

И крылатых, в них бьющихся утренних рыбах!

На тяжелых туманах,

В которых сухим, словно порох, лежит

Тонкий прошлого ситчик,

Что так беззащитен на сгибах.

И туда я иду —

Через век, наугад, навспомин,

Напрямки, сквозь чумного веселия

Чуждые дрязги и визги —

Где в корытце вспотевшем —

Смешной, так беззубо смеющийся сын…

Он ладошкою бьет — и до сумрачных лет,

До морщинистых щек моих

Взметнуты брызги…

И счастливая женщина —

Мыло, халат, не скрывающий рук,

Легкий ситчик, как ветер,

Прильнувший к горячему маю —

Так глядит на меня

Из грядущих злосчастий и мук,

Что гляжу на нее я —

И брызги стереть забываю…

 

* * *

 

Сижу в своих тернах, как хорь,

И вижу все — терны, терны…

И заросли моих стихов

Терновой азбуке верны.

 

Что воли не дает слезам, —

Пусть даже и саднит, кровит.

…Нет школ таких, и каждый сам

Терновый учит алфавит.

 


Александр Гаврилович Нестругин родился в 1954 го­­ду в селе Скрипниково Калачеевского района Во­ронеж­ской области. Окончил юридический факультет Воронежского государственного университета. Публиковался в журналах «Подъ­ём», «Наш современник», «Молодая гвардия», «Роман-журнал ХХI век», «На любителя. Русский литературный журнал в Атланте» и других. Автор семи сборников стихов. Лауреат премии «Имперская культура» им. Э. Во­­лодина, международного литературного конкурса им. А. Пла­тонова «Умное сердце», им. С. Есенина. Живет в райцентре Петропавловка Воронежской области.