* * *

 

Позабудь хотя б на миг о жажде,

Белый свет испив, как молоко.

Уходи туда, где солнце жарче

И сильнее сердца моего.

 

Безоглядно, ни о чем не споря,

И уже спокойно и легко,

Уходи туда, где зелень моря

Бесконечней взгляда моего.

 

И — покуда день пригож и светел,

И — доколе ты светлее дня,

Уходи туда, где даже ветер

Трепетней, чем губы у меня.

 

Уходи — туда, где на просторе

Золотится солнце в вышине,

Где тебе ни ветер и ни море

Ничего не скажут обо мне…

 

* * *

 

Какой портной в пресветлой горенке

Под шорох ветра и планет

Смог без сучка и без задоринки

Сшить воедино этот свет,

 

Соединить сиянье месяца

И синеву звенящей мглы…

Посмотришь — жизнь твоя поместится

На острие его иглы.

 

* * *

 

Потаенное небо вишневого цвета

Разольет осторожно — волна за волной —

Теплый чай утонувшего в зелени лета —

Терракотовый, терпкий, тугой, травяной.

 

Что за тени толпятся за нами, пугая?..

Ничего ты не скроешь: таи — не таи…

Как горьки на беспечных губах, обжигая,

Родниковые, глупые слезы твои.

 

Улыбнись! — и не будь так строга и предвзята.

Уходя, я навек забираю с собой

Глаз бесценных твоих акварельную мяту,

Смолянистый чабрец, золотой зверобой.

 

ВЬЮНОК

 

Цепляясь за щебень, лежащий у ног,

За черную грязь просмоленного бруса,

Под самые рельсы подсунул вьюнок

Свои граммофонные белые блюдца.

 

И дружно плетется зеленая нить,

На свет прорываясь из сумрачной глины,

Пытаясь обвить, задушить, окрутить

Железки и насыпь тщетой паутины, —

 

Хватается, тянется с разных сторон,

Цветками и листьями живописуя

Дорогу, но каждый молчит граммофон

И музыку вынужден слушать чужую…

 

КОЛОДЕЦ

 

То ли туча черна, то ли сердце саднит.

Скользкий берег крапивою жжется.

На раките сухой сиднем ворон сидит, —

Ждет-пождет, да никак не дождется…

 

И густеет туман, не оставив следа,

Поднимаясь все выше и выше…

Не спеши, неуемная птица, куда

Ты ни глянешь — везде поживишься.

 

Сыт и пьян ты судьбиной своей кочевой:

Раздался, хоть бери и — на вертел…

Я и раньше тут черпал воды ключевой,

Но тебя что-то здесь не приметил…

 

Не косись — ты меня не возьмешь на испуг.

Вот напьюсь, да пойду восвояси…

Но скажи — что за кости белеют вокруг

Средь лихого бурьяна и грязи…

 

И колодец просел, и пожухла вода:

Зачерпнешь и — не смеешь напиться.

То ли я был другим, то ль и вправду — тогда

По-иному бежала водица…

 

* * *

 

Ты приходишь дождем, ты себя не жалеешь совсем.

Ты становишься явью, окутанной терпкими снами.

Но, чем ближе хотим мы друг к другу приблизиться, тем

Все безбрежнее пропасть невольно встает между нами.

 

И, как будто, пульсируя, дни обращаются вспять,

Оплывая тягучей водой по иссеченной раме,

И, когда я к тебе прикасаюсь — опять и опять

Разрывается небо, утробно играя громами.

 

Ты приходишь дождем, неразрывной сплошной пеленой,

Ты смываешь ту ложь, что минувшие годы не смыли,

А когда исчезаешь — вокруг растекается зной,

Оставляя меня задыхаться в потерянном мире.

 

Но мне страшно тянуться к тебе, преступая черту,

Чтоб прильнуть, чтоб уткнуться незряче в продрогшую шею,

Чтоб не видеть в зрачках твоих трепетных ту пустоту,

Что собою заполнить уже никогда не сумею.

 

* * *

 

Бывают дни пронзительного счастья,

Когда уже почти сойдя на нет,

Душа не разрывается на части,

Но воедино связывает свет,

 

За тенью жизни — призрачной и длинной —

Скрывает и безверие, и зло,

И трещины замазывает глиной,

Как ласточка разбитое гнездо.

 

* * *

 

Опять приходишь ты, ступая

            Невнятно, кротко —

Поэзия, — моя скупая,

            Чужая тетка.

 

Что нам делить с тобою?.. Горек

            С любого бока

Твой хлеб, и только тем и дорог,

            Что он от Бога.

 

И грустно знать, что дар твой странен,

            Спрос — не лоялен,

А гений Игорь Северянин —

            Не гениален.

 

* * *

 

Судьба завяжет в узел нить —

Руби с плеча, не то

Дашь повод, чтобы говорить

О том, что ты — никто.

 

И чтобы не сгущался мрак —

Прочь из привычных ниш!

Не смей молчать! — лишь только так

Ты имя сохранишь.

 

Да не совьет змея гнездо

В душе, где Божий знак,

Пусть даже если ты никто

И звать тебя никак.

 

* * *

 

Пусть холодная тень пробежит по судьбе,

Но лишь станут прочней нас связавшие нити.

Как легко каждый миг вспоминать о тебе —

Невесомой, как летнее солнце в зените.

 

Эти дни, словно сны пролетают, и в них

Остается надежда сияющим следом.

Как легко о тебе вспоминать каждый миг

Бесконечного дня, осиянного светом.

 

Не хочу ничего забывать и менять.

Не прервется горчащая память живая.

Как легко каждый миг о тебе вспоминать,

Нити солнца в волшебный клубочек свивая.

 

* * *

 

Мы можем не видеться днями,

Но все же — по-детски ясны,

Кружат над твоими полями

Мои новогодние сны.

 

И мне их хватает с лихвою,

Когда, засыпая на миг,

Я кутаюсь в жаркую хвою

Декабрьских объятий твоих.

 

Сквозь снег — запашистый, как ландыш,

Бенгальский горит огонек,

И хрупко мерцают гирлянды

Печалям моим поперек.

 

Но где-то за белыми снами

Лежат, как начало пути,

И жизнь, что прошла перед нами,

И поле, что не перейти.

 


Владимир Евгеньевич Сорочкин родился в 1961 го­ду в городе Брянске. Окончил Брянский технологиче­ский институт, Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А.М. Горького. Работал на производстве, в издательских организациях, журнальном бизнесе. Главный редактор альманаха «Литературный Брянск». Публиковался в журналах «Москва», «Наш современник», «Молодая гвардия», «Юность» и др. Автор книг стихов «Луна», «Тихое «да», «Завтра и вчера». Лауреат многих литературных премий. Председатель Брянского отделения Союза писателей России. Живет в Брянске.